добавил: — За исключением меня. Я ночью был на площади, так что и мне досталось тоже. А другие жители поселка ночью находились дома.

— Так ведь и в дома могли залететь шальные пули, — заметил Кудрявцев.

— Если бы они залетели и тем более кого-то задели, то сейчас весь поселок говорил бы об этом, — сказал Аббас. — Но никто ничего не говорит. Значит, среди жителей нет ни раненых, ни убитых.

— Хорошо, если так, — вздохнул Кудрявцев и посмотрел на полковника Хадида. — Где бы мы могли разместиться? Нам нужно отдельное здание, чтобы разместить в нем амбулаторию.

— Можем поставить для вас отдельную палатку, — предложил полковник. — Никаких других вариантов я предложить не могу.

— А что, если попросить кого-нибудь из жителей пустить врачей в торговую лавку или склад? — сказал Аббас. — Все равно сейчас в поселке нет никакой торговли. Это будет намного лучше, чем жить в палатке.

— И кто же согласится на это? — Наги внимательно взглянул на Аббаса. — Кто в поселке такой смелый, что не испугается мести «каракалов»?

— Например, я, — ответил Аббас. — Не боюсь я «каракалов»… У меня на площади есть торговая лавка. Просторная. Так что места хватит.

Наги на это ничего не сказал, лишь перевел взгляд с Аббаса на Кудрявцева. Кудрявцев же в это самое время пытался вникнуть в суть происходящего разговора, старательно вслушиваясь в то, как этот разговор переводил Рыжов.

— А что это он такой смелый? — вполголоса спросил Рыжов у Кудрявцева. — Ишь ты, не боится…

Кудрявцев на это ничего не ответил. Во-первых, ему нечего было отвечать, а во-вторых, он ощутил на себе взгляд Наги. Что-то в этом взгляде было такое, что заставило Кудрявцева насторожиться. Ему отчего-то показалось, что этот незнакомый сириец хочет что-то сказать — что-то очень значимое и важное, и притом наедине, так чтобы больше никто не слышал их разговора.

— Мы вам благодарны за предложение, — сказал Кудрявцев, обращаясь к Аббасу. — Но все же в палатке нам будет удобнее.

— Хорошо, — сказал полковник Хадид. — Тогда я распоряжусь немедленно поставить для вас палатку. Здесь же, на площади, рядом с нашими палатками.

— Благодарим, — ответил Кудрявцев. — Мои люди вам помогут… Алексей, Альберт, остаетесь здесь, — вполголоса распорядился он. — Понаблюдайте, что к чему…

Урывков и Корольков молча кивнули.

— Мы, — сказал Кудрявцев, обращаясь к полковнику, — хотели бы осмотреть раненых. Прямо сейчас, не дожидаясь, пока поставят палатку. Вдруг кому-то нужна срочная помощь. Где у вас раненые?

— Там, — указал полковник на отдельно стоящую палатку.

— Понятно, — ответил Кудрявцев. — Пускай кто-нибудь нас проводит.

И Кудрявцев выразительно посмотрел на Наги.

— Я провожу, — сказал Наги. Без сомнения, он правильно понял взгляд Кудрявцева.

— Вот еще что, — сказал полковник. — Сейчас вечер, а за ним наступит ночь. Ночью могут прийти «каракалы». Я должен вас об этом предупредить… Они всегда приходят по ночам.

— Благодарим за предупреждение, — учтиво произнес Кудрявцев. — Мы это обязательно учтем.

Кудрявцев кивнул Наги и направился в сторону палатки с ранеными. Рыжов, Белкин, Барабанщиков и Мара пошли вместе с Кудрявцевым. Наги, чуть помедлив, пошел следом.

Уже изрядно стемнело, вечер вошел в свои права. В палатке также было довольно-таки темно, она освещалась лишь несколькими тусклыми лампочками, работавшими от маломощного генератора. Кудрявцев взглянул на Наги. Тот правильно истолковал его взгляд и произнес несколько громких слов, обращаясь к раненым. Кудрявцев понял эти слова без перевода: Наги, несомненно, говорил о том, что прибыли русские лекари, которые будут сейчас лечить раненых.

Всего Кудрявцев насчитал шесть раненых человек. Он вновь взглянул на Наги, и вновь Наги правильно истолковал его взгляд.

— Это тяжелораненые, — сказал Наги. — Есть еще четверо, но раны у них легкие. Этих четверых здесь нет, они в другом месте.

— Хорошо, — сказал Кудрявцев. — С легкоранеными разберемся потом. Сейчас попробуем помочь этим шестерым.

Спецназовцы принялись осматривать шестерых раненых. Действовали они сноровисто и умело, как заправские врачи, так что любой, даже самый внимательный наблюдатель не смог бы усомниться в том, что они и в самом деле заправские лекари. И все же Кудрявцев нет-нет, да и ловил на себе настороженный взгляд провожатого, которого звали Наги. Это был безмолвный и, кажется, ничего не выражающий взгляд, в нем не угадывалось ничего, кроме настороженности, но все же, все же… Кажется, этот сириец не верил, что Кудрявцев и его товарищи и впрямь лекари. Разумеется, это Кудрявцева настораживало. Ведь как знать кем на самом деле был этот сириец и что таилось в его голове и душе. Враг ли он, друг ли…

Такое поведение Наги не укрылось от внимания и других спецназовцев.

— Кажется, этот парень не слишком нам доверяет, — шепнул Никита Белкин, обращаясь к Кудрявцеву. — Глянь, как сверлит нас взглядом! Бдительный парнишка, что и говорить…

— По-моему, здесь никто никому не доверяет, — присоединился к разговору Роман Мара. — Все друг друга боятся… Этот парень явно нас опасается.

— А может, он просто нас изучает, — возразил Никита Белкин.

— Одно другому не мешает, — ухмыльнулся Роман Мара. — Тут главное — понять, с какой целью он нас изучает. Как друзей или как врагов?

— Ничего, разберемся, — буркнул Кудрявцев.

Спустя примерно час все шестеро раненых были осмотрены, их раны обработаны и перевязаны. Тусклые лампочки давали мало света, поэтому спецназовцам приходилось подсвечивать электрическими фонарями. Это были мощные фонари, дававшие много света — специальные спецназовские. Кудрявцев краем глаза заметил, что и на эти фонари Наги смотрел очень внимательно.

— Не спускайте с него глаз, — вполголоса распорядился Кудрявцев, обращаясь к своим подчиненным. — Если что — действуйте по обстоятельствам… Ну, а пока скажем ему насчет раненых. Как-никак мы в данный момент врачи… Александр, постарайся ему растолковать, что к чему.

— Вот что, — сказал Рыжов, подойдя к Наги. — Мы осмотрели раненых. Помогли им. Но раны у них очень серьезные. Всех их надо отправить в город, в госпиталь. Немедленно.

— Отправим завтра утром, — ответил Наги. — Ночь — плохое время для поездок в город.

— Он сказал — завтра утром, потому что ночью опасно, — сказал Рыжов по-русски. — Вот что, командир… Сдается мне, что кому-то из нас придется ночевать в этой палатке. Надо же присмотреть за ранеными. Ну, и вообще — мало ли…

— Надо, — согласился Кудрявцев. — Матвей, Никита, вы остаетесь с ранеными.

— Понятно, — ответил Барабанщиков. — Останемся, покараулим, прикроем вас с тылу, если что… Вот только смотаемся и прихватим нужный инструментарий и тотчас же вернемся.

Инструментарием Матвей назвал специальное спецназовское снаряжение: короткоствольный автомат, гранаты, еще кое-что… Все это находилось на площади, где разбивали палатку, под присмотром Королькова и Урывкова.

— Все готово, — доложил Корольков Кудрявцеву. — Я имею в виду палатку. Поставили родимую…