– Довольно необычно, что при оглашении завещания присутствует сотрудник полиции, – заметил тучный мужчина в светло-сером костюме, сидящий во главе стола. – Вы уверены, что это необходимо?

– Еще как уверен, мистер Мерчант, – заявил Лал, прежде чем Персис успела ответить.

– Добро пожаловать, инспектор, – сказал человечек, сидевший по левую руку от Мерчанта. Он был одет в темно-синий костюм, галстук-бабочку и очки. – Меня зовут Вивек Палонджи. Прошу, садитесь.

Персис обошла стол и села прямо напротив белого мужчины, который не сводил с нее пристального взгляда. Он был молод, голубоглаз, с волосами песочного цвета. Поверх влажной от пота рубашки он нацепил ирландский льняной пиджак, живот его свисал над ремнем. Персис показалось, что она уже где-то видела этого человека.

– Позвольте представить: Эдмонд де Фриз, – сказал Лал. – Он приехал из Вест-Индии. Там он от имени сэра Джеймса управлял его карибскими владениями.

Де Фриз церемонно кивнул и протянул ей потную руку. Персис пожала ее, тут же выпустила, полная омерзения, и вытерла влагу о штаны. Он заметил это, но ничего не сказал.

В мозгу Персис не переставало зудеть: «Где же она его раньше видела?»

В комнате было невыносимо тепло. Над столом жужжал вентилятор, ведя доблестную борьбу с усиливающейся послеполуденной жарой.

Мерчанту его костюм был явно слишком мал, поэтому казалось, что он вот-вот из него выпрыгнет, как манго, которое выдавливают из кожуры.

– Теперь, когда все собрались, я предлагаю приступить к делу.

Голос у Мерчанта был грубый и прокуренный и звучал так, словно у него в горле застряла лягушка.

– Почти двадцать лет фирма «Мерчант, Палонджи и Петтигрю» верой и правдой служила различным выдающимся джентльменам, как британцам, так и индийцам. «Служить верой и правдой» – девиз нашего основателя и путеводной звезды Энтони Петтигрю.

Взгляд Персис переместился на портрет за спиной Мерчанта.

– А где же сам мистер Петтигрю? – спросила она.

– Наш коллега на время отбыл в Англию по личному делу, – вкрадчиво сообщил Палонджи. – Но скоро он должен вернуться.

Лживые слова распространились по комнате и вылетели в открытое окно. «Интересно, – подумала Персис, – почувствовали ли это остальные». Ей следовало догадаться. Вероятно, Энтони Петтигрю понял, что независимая Индия ему не по вкусу, и, по примеру многих соотечественников, попросту сбежал, предоставив партнерам создавать видимость его присутствия.

– Как вы все уже знаете, – продолжил Мерчант, нахмурившись; он был недоволен, что его прервали, – покойный сэр Джеймс поручил нам решить ряд юридических вопросов – в том числе составить его завещание.

С этими словами он потянулся к лежащей рядом папке. С большой торжественностью он развязал бечевку, которой была обернута папка, а затем раскрыл ее, демонстрируя пачку бумаг с печатями.

– Завещание сэра Джеймса было составлено 15 декабря 1948 года, – начал он. – В него включены все активы, движимое и недвижимое имущество, которыми он владел на момент смерти. К таковым относятся: недвижимость по адресу Палмерстон-сквер, 38, Лондон, Англия; денежные суммы, находящиеся на трех банковских счетах, открытых в Лондоне; пакеты акций и долговые обязательства; каучуковая плантация на карибском острове Тринидад и связанное с ней коммерческое предприятие «Вест-Индская каучуковая компания», зарегистрированное в агентстве «Дом компаний» в Лондоне, – он сделал паузу. – Позвольте мне продолжить словами самого завещателя: «Я, Джеймс Эдвард Хэрриот, гражданин Британской империи, находясь в здравом уме и теле, объявляю свою последнюю волю. Настоящим я аннулирую все предыдущие завещания и дополнения. Согласно этому завещанию, все мое имущество в полном объеме я передаю бомбейскому отделению Королевского азиатского общества. В это имущество входят моя собственность в Лондоне (Англия), мои наличные деньги и инвестиции, а также мои коммерческие предприятия в Порт-оф-Спейне, Тринидад».

Мерчант остановился, вынул из кармана носовой платок и вытер пот со щек.

– Стоимость имущества в настоящее время установлена. И боюсь, новости не из приятных, – сказал он и повернулся к Эдмонду де Фризу. – Дело в том, что из-за недавних финансовых проблем владение сэра Джеймса Хэрриота было разорено. Иначе говоря, сэр Джеймс почти что обанкротился.

Воцарилось ошеломленное молчание.

Первым заговорил Лал.

– Здесь, должно быть, какая-то ошибка.

– Уверяю вас, ошибки нет, – Мерчант попытался придать себе одновременно виноватый и оптимистичный вид, однако ему не удалось ни то ни другое. Он провел толстым пальцем по воротнику.

– Как вы узнали о финансовом положении сэра Джеймса? – не сдавался Лал.

«Похоже, откровение о бедности Хэрриота ошеломило смиренного помощника», – заметила Персис. Возможно, он опасался за собственное положение. Если управлять больше нечем, разве сможет он надолго задержаться в Лабурнум-хаусе?

– Мы поговорили с его бухгалтером и связались с его банкирами в Лондоне, – ответил Мерчант. – И отправили телеграмму мистеру де Фризу в Порт-оф-Спейн. Он объяснил нам ситуацию.

– Какую ситуацию?

Все уставились на де Фриза. Он сильно вспотел, на его шее проступила краснота.

– Прежде чем ответить на этот вопрос, я хотел бы знать, как он умер, – заявил он, поворачиваясь к Персис. – Все кровавые подробности. Юристы были немногословны, и разузнать хоть что-то можно только из газет.

Его тон застал Персис врасплох.

– Я сожалею о вашей потере, – начала она, но он остановил ее, разразившись невеселым смехом.

– Не надо. Я же не сожалею.

– Вижу, вы не очень ладили с… – она осеклась. Наконец ей стало ясно. Его глаза напомнили ей о портрете молодого сэра Джеймса Хэрриота, который она видела в кабинете убитого.

– Он ведь был вашим отцом?

Де Фриз изменился в лице.

– Мои поздравления, инспектор. Обычно людям удается все понять только через несколько дней. Хотя лучше вам поосторожнее использовать слово «отец». Видите ли, я незаконнорожденный, и он приложил немало усилий, чтобы упрятать меня куда подальше. К чему же разрушать ореол вокруг старика?

– Вы его не любили.

– Терпеть не мог, – сказал он как ни в чем не бывало. – А он – меня. Мне повезло, что я был тогда на другом конце света, иначе наверняка стал бы главным подозреваемым.

– В чем была причина вашей враждебности?

– Я живое доказательство хищнической натуры моего родителя. Только в моем случае мать не согласилась решить проблему с помощью подпольного врача, и ее выставили на улицу с пригоршней денег за лентой шляпы. Она умерла, когда мне было девять. От туберкулеза. Когда она поняла, что дни ее сочтены, она явилась к Хэрриоту и пригрозила устроить скандал, если он не возьмет меня к себе. Они договорились, что Хэрриот оплатит мое образование, но я не возьму его фамилию и никто не узнает, что я его сын. Конечно, он меня ненавидел. И это чувство было взаимным.

Де Фриз перевел взор на стену позади Персис.

– Мерзкий был человек. Эгоцентричный и