Шрифт:
Закладка:
– Нельзя! – Голос отца прозвучал неожиданно резко.
Чивон с удивлением посмотрела на него.
– Впутывать других людей нельзя, это только усложнит все. Как только я пойму, что Ханна в опасности, я сам вызову полицию.
– Мама уже в опасности. Нам вдвоем не разрешить эту ситуацию. Надо максимально широко осветить то, что здесь случилось, для нашего же будущего, – Чивон повысила голос.
В этот раз отец, не выдержав ее взгляда, отвернулся.
– Наши лица не попадут на камеру, и голосов не будет слышно. Я просто посвечу нам под ноги и когда увижу что-то подозрительное, то подниму камеру. Это для нашей же безопасности.
Отцу, очевидно, не понравилась затея, но ему пришлось сдаться, и он вышел из машины. Чивон почувствовала холодность отца, который ни разу толком не взглянул ей в глаза, но потом припомнила, что он почти всегда беспристрастно относился ко всему. Не придав этому значения, она повесила рюкзак на плечо и вышла из машины. В этот момент пришло сообщение:
«Начинаю прямую трансляцию».
Чивон опустила камеру и пошла следом за отцом.
Проверив, что главные ворота закрыты, отец перебрался через красный забор и оказался во внутреннем дворе. Чивон с камерой в руках с опаской оглядывалась по сторонам. По ту сторону раздался лязг засова, и ворота открылись. Они прошли через двор и остановились у двери, ведущей в дом. Дверь оказалась открыта.
В доме было темно, хоть глаз выколи. Чтобы не привлекать внимания, отец специально не стал включать свет внутри. Чивон вытащила из рюкзака квадратный фонарик и стала подсвечивать темные силуэты предметов. В гостиной и на кухне – везде виднелись следы проживания человека, но нигде не было никаких фотографий, которые указали бы на личность того, кто здесь жил.
Как они и предполагали, внутри дом выглядел как жилище пожилого человека. Но убедиться, что это дом именно ее бабушки, было невозможно. Пока Чивон осматривалась вокруг, отец написал кому-то сообщение. Его лицо в свете смартфона казалось напряженным и серьезным. Но Чивон в глаза бросилось кое-что странное: на лице отца была написана не тревога от происходящего, а сосредоточенность на чем-то другом.
Следов пребывания ее мамы они не обнаружили. Посчитав, что хорошо бы еще раз обойти и осмотреть дом снаружи, Чивон направилась в прихожую. Тут ей на глаза попалась маленькая дверь в углу кухни. Девушка подошла к ней и слегка приоткрыла. Дверь неприятно скрипнула, и Чивон увидела задний двор. Значит, помимо прихожей выйти наружу можно было и отсюда.
Выйдя на улицу, Чивон оказалась в полнейшей темноте; местами слабо проглядывали силуэты угловатых нагромождений. Из-за полной тьмы она не сразу смогла разобрать, что именно перед ней находится. Постепенно стали вырисовываться контуры: это была цементная постройка, похожая на сарай. С трудом сглотнув слюну в пересохшем горле, девушка осторожно подошла ближе. Встав перед железными воротами сарая, Чивон на мгновение засомневалась, но затем потянула на себя ржавую ручку.
Ворота оказались наглухо заперты. Она несколько раз с силой дернула за ручку, но ничего не произошло. Уйти отсюда не позволяло ощущение тревоги. Что бы там ни было внутри, если она не проверит сарай, ее одолеет чувство вины. Губы Чивон стали сухими. Она облизала их и запустила руку в рюкзак в поисках какого-нибудь подходящего предмета, который заменит ей ключ.
В руке у нее оказался туристический раскладной нож. Выбрав самое тонкое лезвие, она просунула его в отверстие. После продолжительной борьбы замок вдруг открылся с характерным щелчком. Чивон снова потянула дверь на себя. Ее встретила абсолютная чернота внутри сарая. Она посветила фонарем и уже ступила за порог, как вдруг сзади подошел отец, преградив путь рукой, и забрал из рук фонарь:
– Я сам зайду внутрь, а ты жди снаружи.
Свет фонаря стал поочередно выхватывать из темноты предметы, которыми был набит сарай. Чивон держала камеру, направив ее вниз, и тоже поглядывала туда, куда светил отец.
Это был склад ненужных вещей. На глаза попались старый шкаф и стеллаж, на полу валялись швабры и сельскохозяйственный инвентарь, а вдоль стен стояли нагроможденные друг на друга коробки, вызывающие лишь печаль. Осторожно ступая, отец покачивал головой, как бы говоря, что ничего особенного здесь нет.
Чивон медленно зашла внутрь. Она прошла мимо отца и встала перед старым шкафом, который сильно выделялся на фоне других предметов. Размеры шкафа спокойно позволяли залезть внутрь двум-трем взрослым людям. Девушка потянула за дверцы шкафа, но они были закрыты. Она снова достала из кармана раскладной нож. В этот момент раздался взволнованный голос отца, будто он обнаружил что-то:
– Чивон, подойди-ка сюда.
Она сложила нож обратно и подошла к нему. Отец что-то достал из-за наваленных коробок и протянул ей – пластмассовая маска. Луч фонаря осветил нелепую рожицу лягушки.
Такая же маска была у брата в детстве. Каждый раз, снимая видео и играя роль человека-лягушки, Чивон вспоминала о ней.
– С такой же маской играл в детстве Чиун. Но…
Маска местами была испачкана красными пятнами. Подумав, что это кровь, она замерла, а по затылку пробежали мурашки. Отец поднес к лицу маску и несколько раз шумно втянул воздух.
– Это пятна от слезоточивого газа.
Чивон тоже принюхалась, пытаясь понять, нет ли металлического запаха крови. Вместо этого она уловила едкий запах, а значит, скорее всего, отец был прав – это слезоточивый газ. Осознав, что это не кровь, она немного успокоилась, но, поразмыслив о том, откуда здесь мог взяться слезоточивый газ, Чивон снова задрожала всем телом. Мама всегда носила при себе для самозащиты пистолет со слезоточивым газом. Если она им воспользовалась здесь, значит, действительно что-то произошло.
– Учитывая, что микрочастицы до сих пор присутствуют в воздухе, она была здесь не так давно, – произнес отец, посмотрев в лицо Чивон, сидящей на корточках. – Скорей всего, тут что-то произошло. Нам надо поспешить.
– Поспешить?
– У меня есть подозрение, кто это мог быть.
– Кто же?
– Родители На Сонгён.
– Они обо всем узнали?
– Кажется, что так.
Чивон кивнула. В памяти тут же всплыли лица этих людей. Она их постоянно подозревала. Чивон уже давно предполагала, что именно они стояли за организацией слежки за ней и комментариями под видео.
С тех пор как Чиун избежал наказания и был надежно упрятан от глаз окружающих, она, даже не видя и не зная родителей погибшей девочки, жила под постоянным психологическим давлением. Они вторглись в ее обычную жизнь и заставили чувствовать себя беспомощной. Чивон понимала, что им не суждено жить, как всем остальным, самой обычной жизнью. Ей приходилось существовать с рухнувшими внутренними устоями, с немым укором внутри.
Получается, родители девочки продолжали тайно выстраивать
