– Послушайте, я должен вам сказать, что не смогу это сделать.

Грей изумленно таращится на него:

– Но мы же обо всем договорились, и вы взяли деньги. Вы должны понимать, что это значит.

– Деньги я верну, но я не могу пойти на то, что мы задумали. Слишком опасно. Особенно теперь, когда…

– Когда что?

Механик проводит рукой по лбу, оставляя масляный след.

– Возникли… сложности. После приливов.

– Да, я знаю, что поезд получил какие-то повреждения, но разве это может повлиять на наши планы? Конечно, любой человек волнуется перед началом большого дела, добиться цели всегда непросто…

– Понимаю, как вы разочарованы, доктор Грей, но я дал согласие, когда был уверен, что это ничем не грозит поезду.

– И не будет грозить. Вы же знаете, что я не стал бы рисковать жизнью других.

– Это не тот риск, на какой можно пойти.

Уклончиво, с оговорками и без малопонятных технических подробностей механик объясняет, что случилось с водопроводной системой.

– Но вы же почините ее.

– Да, но…

– И мы наберем воды, так что это не помешает нам…

– Вы не слушаете меня, доктор Грей. Мы потратим почти всю воду, пока доберемся до источника, а случится это не раньше, чем через трое суток. И даже после ремонта в системе останутся слабые места, разобраться с которыми мы сможем только в Москве.

Грей пытается сдержать раздражение, равного которому не испытывал с тех ужасных недель в Пекине, когда он тщетно бродил по кабинетам Транссибирской компании, чувствуя, как последние возможности ускользают от него. Боль в желудке обостряется, он ощущает горечь на языке. Нельзя давать волю эмоциям – врач из больницы для иностранцев был особенно настойчив в этом вопросе. «Строгие ограничения во всем: в питании, в поведении, в эмоциях – вот ключ к вашему здоровью».

– Но ведь вы, при ваших талантах, сможете что-то сделать? Я успел оценить их за несколько дней, что провел в поезде. У вас просто удивительные способности.

Он с удовлетворением замечает проблеск гордости на лице механика.

– Впрочем, – продолжает Грей, тщательно подбирая слова, – похоже, что ваша работа не всегда получает должную оценку от представителей компании.

Алексей мрачнеет:

– По-другому никогда не будет. Они понятия не имеют, что такое поезд, как осторожно нужно обращаться с ним. Они думают, что можно давить и давить, без всяких последствий.

Он умолкает и берет себя в руки.

– Мне очень жаль, но я ничего не могу поделать, – добавляет Алексей. – С нашими планами покончено.

Грей смотрит на него, а боль в желудке все усиливается. Голова кружится так, что приходится держаться за поручни. «Нет, еще ничего не кончено, – думает он. – Дело зашло слишком далеко».

Игра

Утро после приливов. Елену мучает жажда.

– Мы скоро доберемся до источника, – говорит Вэйвэй, только что вернувшаяся в складской вагон, после того как все утро до боли в спине перетаскивала фляги и ведра с водой. – Ограничения ввели лишь на этот срок. Просто ты пока не сможешь принимать ночные ванны.

Она старается, чтобы в голосе не прозвучала тревога, и заставляет себя не отводить взгляда от Елены, но безбилетница лежит так близко и смотрит так внимательно, что тайник под крышей кажется совсем крохотным и ужасно тесным. Тоскует ли Елена о свободе, о родных просторах? Что она будет делать без воды? Вопрос так и вертится на языке, но Вэйвэй не решается его задать.

Елена облизывает губы:

– Скоро – это когда?

– Через три дня, – отвечает Вэйвэй. – Всего-то через три дня.

Если поезд выдержит. Если воды хватит на дорогу до источника.

– Есть одна игра, – говорит Вэйвэй чуть погодя. – Молчать и прятаться, ждать и наблюдать. У тебя должно получиться. Но предупреждаю: при всем твоем умении красться по болотам, у меня тоже неплохо получается.

Вэйвэй надеется, что игра отвлечет Елену, потому что не знает, что еще тут можно предпринять.

В игре есть всего одно правило: никому не попадаться на глаза. Вэйвэй играет в нее с тех пор, как выросла достаточно, чтобы самой обследовать поезд. И даже раньше начала, если верить старшим стюардам. Мол, стоило им на минуту отвлечься, как она куда-то уползала, а потом ее находили уютно устроившейся под койкой третьего класса или в гнездышке из одеял в складском вагоне. Позже, когда Алексея приняли в команду учеником, игра превратилась в сложную систему подсчета штрафных и призовых баллов, в соревнование за право считаться самым быстрым и ловким. Скрыться от глаз стюардов, заставить пассажиров смотреть не в ту сторону, забраться в самое неожиданное место. Но когда Алексея повысили до механика, он объяснил Вэйвэй, что такие забавы ему теперь не по чину. «Это потому, что я чаще выигрываю», – говорила Вэйвэй. Алексей в ответ пожимал плечами: «Просто я поддавался. Ты же еще маленькая».

После Вэйвэй пришлось играть одной.

В потерянной кем-то коробке она находит сменную одежду для Елены, скромное синее платье с передником – такие носят молодые женщины из третьего класса. Елена принимает подарок без восторга, с таким выражением лица, что Вэйвэй смеется, глядя на нее.

– Если хочешь быть незаметной, не стоит разгуливать среди дня в шелковом платье. Кстати, где ты его раздобыла?

– В гарнизон иногда приезжали дамы, они были похожи на летние цветы. Мне так хотелось их потрогать, что я поднимала с пола платья. Они называли меня призраком, но солдаты им не верили, и тогда я спрятала их медали и забросила в воду сапоги. Они испугались даже сильней, чем дамы, зажгли свечи и оставили мне сладкий рис и персики. После этого я больше не воровала у них сапоги.

«Призрак гарнизона, – думает Вэйвэй. – Интересно, перетрусили бы солдаты еще сильней, если бы узнали, что их навещает не какой-то неупокоенный дух, а существо из Запустенья?»

– Ты их здорово напугала, – говорит Вэйвэй. – Про тебя рассказывают столько страшилок.

– Но поезд пугал их больше, чем я, – вспоминает Елена со слегка самодовольным видом. – Они боялись каждый раз, когда поезд приезжал из страны, которую ты называешь Запустеньем. Держали его за Стеной, следили за ним, как за голодным зверем с когтями и клыками, готовым растерзать их на части. А когда он уходил, они подолгу мылись, приговаривая: «Я так боюсь, что никогда не отмоюсь!»

Девушки начинают с жилого отсека команды, прокрадываются в сельхозвагон, но сразу выбегают, заслышав кудахтанье встревоженных кур. Пробираются в складской отсек, в прачечную и даже в бельевой шкаф. Как и предполагала Вэйвэй, команда занята пассажирами, и от тех немногих, кто впопыхах проносится по коридорам, укрыться совсем нетрудно. И все же глупо так безумно рисковать, до тошноты глупо. Она дрожит, несмотря на жару, съежившись вместе с Еленой за съемной стенной панелью – из тех, которыми пользовались контрабандисты. Девушки юркнули в эту нишу