плотное шарообразное тело, вечное и лишенное всяких изменений. Эти идеи излагаются им в первой части поэмы, ведущей читателя путем истины в отличие от обманчивых мнений. Во второй части, сохранившейся лишь в нескольких фрагментах и противоречивых свидетельствах, Парменид все же излагает некоторые мнения об окружающем мире. Можно ли полагать, что человек, придававший столь мало значения не только мнениям, но и ощущениям, будет внимательно наблюдать за звездным небом в надежде найти там что-то важное? Не случайно никаких другие открытий, кроме тех, которые связываются и с именем Пифагора, Пармениду не приписывается: среди всех досократиков меньше его интересовались изучением природы, пожалуй, только Зенон и Мелисс.

Уже давно высказывалась мысль о том, что во второй части поэмы Парменид изложил пифагорейские взгляды{155} наряду, конечно, и со своими. Учитывая, что его учителем был пифагореец Аминий (Д. Л. IX, 24), а сам он упомянут в каталоге пифагорейцев Аристоксена, это предположение вполне правдоподобно. И хотя степень самостоятельности взглядов Парменида во второй части поэмы оценивается сейчас по-разному{156}, едва ли мы сильно ее преуменьшим, полагая, что идею о шарообразности Земли и отождествление Утренней и Вечерней звезды с Венерой он заимствовал у пифагорейцев.

Что касается разделения на зоны, то оно, несомненно, прилагалось первоначально к небесной сфере, о чем говорят сами названия поясов. Например, арктическая зона, названная по созвездию Большой Медведицы (******), обозначала часть небесной сферы вокруг Северного полюса, где находятся никогда не заходящие полярные звезды, антарктическая (т. е. противоположная ей) — часть сферы вокруг Южного полюса, которая никогда не видна в Северном полушарии и т. д. Введение такого геометрического разделения небесной сферы естественно связывать с человеком, который профессионально занимался геометрией. Парменид же мог перемести это разделение с небесной сферы на земную. Во всяком случае, Гиппократ Хиосский, младший современник Парменида, уже был знаком с разделением Земли на зоны (42 А 5).

В нашем распоряжений немало фактов, говорящих о том, что Пифагор и его ученики проводили астрономические наблюдения. В фрагментах «Протрептика», одного из ранних сочинений Аристотеля, есть примечательное свидетельство. Рассуждая о том, в чем состоит предназначение человека, Аристотель» отмечает: «Когда об этом спросили Пифагора, он ответил: «Наблюдать за небосводом». Обычно он говорил о себе, что он наблюдатель природы и для этого пришел в мир» (Protr. fr. 18). Эти слова вряд ли точно воспроизводят то, чему учил Пифагор, тем более что подобное же изречение приписывается и Анаксагору (fr. 19). Вместе с тем выраженные в них идеи вполне могли быть сохранены пифагорейской традицией и восходить ко времени Пифагора.

Результаты астрономических наблюдений пифагорейцев ощутимы прежде всего в их учении о планетах. У Анаксимандра планеты еще не выделялись в особую группу, Анаксимен, по-видимому, уже отличал их от неподвижных звезд (13 А 7.5), но ничего конкретного о них не говорил. Алкмеону, одному из старших пифагорейцев, уже был известен тот фундаментальный факт, что планеты имеют собственное движение с запада на восток, противоположное движению звезд (24 А 4). Открытие это едва ли принадлежит самому Алкмеону{157}, который был врачом и занимался в основном вопросами, связанными с медициной. В остальном его астрономические взгляды примитивны и несамостоятельны: он считал Солнце плоским и совершенно неверно объяснял лунные затмения (24 А 4). Вероятно, сведения о собственном движении планет он почерпнул у Пифагора или у кого-либо из его учеников, а в остальном остался при старых ионийских взглядах. Впрочем, это неудивительно: в отличие от шарообразной формы Солнца собственное движение планет можно наблюдать непосредственно.

Другой важной заслугой пифагорейской астрономии было установление порядка, в котором расположены планеты. Об этом упоминает Симпликий со ссылкой на Евдема Родосского: «Анаксимандр первым дал учение о величине планет и расстоянии между ними, как говорит Евдем, приписывая порядок их расположения пифагорейцам» (фр. 146). Собственно говоря, Анаксимандр писал лишь о расстоянии от Земли до звезд, а также Луны и Солнца, которые греки тоже называли планетами. Согласно его схеме, оно равнялось соответственно 9, 18 и 27 земным радиусам. Столь странное расположение — звезды ниже Луны и Солнца — продиктовано, вероятно, теоретическими соображениями: самое горячее (Солнце) должно находиться выше всего, а самое холодное (звезды) — ниже всего, ибо огонь всегда стремится вверх{158}.

По сравнению с Анаксимандром пифагорейцы сделали огромный шаг вперед. Сопоставляя слова Евдема с тем, что говорилось выше о Венере и собственном движении планет, можно полагать, что им были известны все пять планет, видимых невооруженным глазом: Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн. Правда, Евдем по поводу числа планет ничего не говорит, но его молчание красноречивее слов: он не стал бы приписывать пифагорейцам правильный порядок планет, если бы их был о. меньше, чем это было известно во времена Евдема.

Правильным порядком в IV в. до н. э. считался следующий: Земля — Луна — Солнце — Венера — Меркурий — Марс — Юпитер — Сатурн. Именно такой порядок мы встречаем в системе Филолая, но значит ли это, что Евдем, имел в виду его, а не более ранних пифагорейцев? Едва ли. Филолай полагал, что в центре всего космоса находится Срединный Огонь (Гестия), а между ним и Землей, которая, как и все остальные планеты, вращалась вокруг Гестии (!), расположил еще одно тело — Противоземлю. Аристотель многократно критиковал систему Филолая, и перипатетик Евдем не мог считать ее правильной. Все комментаторы подчеркивают, что нововведением в системе Филолая были Гестия и Противоземля, но нет ни, одного указания на то, что ему принадлежит тот порядок, о котором идет речь. Пифагорейцы, упоминаемые Евдемом, — это пифагорейцы начала V в. до н. э.

В основе данного расположения планет лежат два факта: время полного обращения планеты относительно звезд (сидерический период) и ее яркость. Пифагорейцы вряд ли знали точный сидерический период планет, который,* например, у Сатурна равен 30, годам — это потребовало бы систематических многолетних наблюдений. Но они вполне могли заметить, что Марс движется относительно, звезд быстрее Юпитера; а Юпитер — быстрее Сатурна. Эти наблюдения, вместе с данными об относительной яркости планет и были положены в основу расположения, внешних планет.

С геоцентрической точки зрения пифагорейский порядок последователен, за исключением Венеры, которую располагали ближе к центру, чем Меркурий. Объясняется это тем, что в тогдашней греческой астрономии сидерический период обеих внутренних планет считался равным солнечному, т. е. одному году. Рассчитать его точнее в то время, еще не могли вследствие большой сложности движения внутренних планет{159}. Поскольку же видимое свечение Венеры гораздо ярче, чем Меркурия, то ее помещали ближе к Земле.

Пифагорейский