Я не стал дожидаться шести часов, оделся и направился к подполковнику. Очень надеюсь, что он на месте и не откажет мне в аудиенции. Мне повезло, он был на месте, не отказал, но просил подождать. Плюхнувшись на стоящий в коридоре напротив кабинета скрипучий кожаный диван, я снова начал перелистывать добытую Витей инфу. Зато теперь я знаю её имя. Елизавета Марковна, дочь одной из лидеров контрразведки Элеоноры Фридриховны Лёвенвольде, ярой сподвижницы и надежного сотрудника герцога Альтенбургского. Лиза.

Вот ведь какой парадокс, имя теперь знаю, но она не стала ближе, а наоборот отдалилась на другой конец галактики. Вот же черт! А я ещё подумал, что уже где-то видел лица этих парней. Какого уровня оказалось лицемерие, они ведь приняли тогда помощь от нас. Неужели это возможно, принимать помощь и искренне благодарить за помощь того, кого совсем недавно собирались оставить подыхать в полном чудовищ лесу?

У меня это в голове не укладывается, может быть всё-таки это не они сожгли наш Урал? Они ведь в итоге пострадали даже больше нас. Павлов сказал, что завтра мы поедем на задание с другой группой, которая тоже утратила транспорт. Думаю, что речь идет именно об этом звене. Хочу ли я их снова увидеть? Её скорее всего да, а вот остальных навряд ли.

Дверь кабинета распахнулась, на пороге стоял Владимир Иванович. Лицо его было чернее грозовой тучи, но, как я понял, злился он не на меня.

— Заходи, — коротко сказал он и вернулся за стол. Мне указал на стул напротив. — Садись.

Я медленно опустился на стул, не сводя с него глаз. Он так же непрерывно смотрел на меня. Хотя нет, он смотрел словно насквозь, собираясь с мыслями и переваривая какую-то информацию.

— Что хотел? — строго, но спокойно спросил он.

— Я похоже знаю, кто мог сжечь нашу бронемашину, — начал я. Всё выкладывать не буду, как я объясню, где взял список практикантов? — Мне прислали видео с регистратора те, кого я подозревал изначально. В кадр попал другой такой же броневик, как наш. Но это не точно, что они виноваты.

— Наши эксперты добыли запись с вашего регистратора. Сам регистратор исчез, они видимо не знали, что запись ведется на скрытый и защищенный от повреждений жесткий диск.

— Ого! В машине есть черный ящик?

— Что? — искренне удивился подполковник.

— Ну это так, образно, — скривился я. На эмоциях иногда всплывают неуместные словечки и понятия. — извините, ваше высокоблагородие, я слушаю.

— Это я слушаю, — недовольно хмыкнул Павлов, проведя неосознанно пальцами по шраму на лице. — Во сколько примерно та машина, про которую ты говоришь, могла оказаться возле вашей?

— Минутку, — я полистал записанные стоп кадры, сверил координаты и примерную скорость передвижения, которая могла отличаться от предполагаемой по разным причинам. — А зачем время, если я знаю бортовой номер?

— Отлично, говори.

Я нашел кадр, где номер был отчетливо виден, и показал подполковнику. Он включил видеозапись на компьютере и повернул экран так, чтобы я видел. Урал подъехал достаточно близко, чтобы различить номер. Тот самый. Оттуда вышли два человека в балаклавах и очках. Какое-то время они видимо пытались открыть машину, потом сразу свернули регистратор, конец фильма. В том, что именно они сожгли машину, не было сомнений.

— Ты кого-то из них раньше видел? — спросил подполковник, стараясь разглядеть на моем лице эмоции.

— Ответить на ваш вопрос практически невозможно, — сказал я абсолютно спокойно. — Лиц же не видно совсем.

— Но мне кажется, что у тебя есть какие-то догадки, — вкрадчиво сказал он, но я остался непреклонен и просто покачал головой. — Ну ладно, раз так. Хочешь поржать?

— Боюсь, что в этой ситуации трудно найти что-то смешное.

— Отнюдь, — подполковник откинулся на спинку кресла и хитро улыбнулся, сузив глаза. Казалось он видит меня насквозь. — Они тоже утратили свой броневик, но немного по-другому. Его нечисть утащила в овраг, и он как сквозь землю провалился. Они чудом живы остались. — Павлов хмыкнул и поднял вверх указательный палец. — Но, это ещё не самое смешное. Завтра я собирался отправить две группы неудачников на одном БТРе в одну локацию. Или всё же отправить?

Павлов смотрел на меня и потирал подбородок.

— Думаю не стоит, — невозмутимо покачал я головой. — Не известно, чем всё это может закончиться.

— Это да, — кивнул подполковник. — Я вот только ума не приложу, где вы им дорогу перешли?

— Не имею малейшего понятия, ваше высокоблагородие.

— Странно это всё. Ваши планы резко меняются. Тренировки надо прервать, вы отправляетесь обратно в Москву. У этих ребят слишком крутые подвязки и я не советую вступать с ними в открытый конфликт. Мои действия по отношению к ним уже под жестким контролем из центра, руки связаны. А вас просто здесь уже нет. Этим скажем, что вы с ними не поедете, направлены на другое задание, пусть ищут. Собирайте вещи, я отвезу вас на своей машине в аэропорт.

— Спасибо за беспокойство, ваше высокоблагородие. Разрешите идти?

— Иди. Поднимай друзей, но из номеров носа пока не высовывайте. Сизов зайдет, когда надо.

— Есть! — я встал по стойке смирно, развернулся и вышел из кабинета.

Очень интересно получается, думал я по пути к общаге. Подполковник считает, что мы перед этими засранцами ни в чем не виноваты, иначе не стал бы организовывать нашу эвакуацию, а пустил бы всё на самотёк. Даже если бы они нас убили, им за это ничего не будет. Слепят самую нелепую легенду и как с гуся вода.

Я вспомнил слова Антона после разборки во дворе общаги в Твери. Он узнал графов Апраксина и Остермана среди свиты слегка побитого мной маркиза Альтенбургского. Но ведь им тогда люлей не особо досталось, значит это боров Эдик натравил на нас своих друзей, но это не точно. Снова вопрос: если они такие крутые, почему тогда не впряглись в драку? Или они только из-за угла гадить могут? Ведь наверняка узнали нас тогда ночью в трактире, а даже вида не подали. Тщедушные уроды.

Теперь всегда надо держать ухо востро, в покое они нас не оставят. И, я даже не сомневаюсь, если мы решимся их устранить, нас из-под земли достанут. Надо продумать эту партию на двадцать ходов вперёд.