– Ни одного, – ответил я. – Доктор Уивер отменила все мои дневные встречи, так что не торопитесь. Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Спасибо за предложение, но мы справимся.

Пока они с Бренданом собирали камеру и свет и расставляли мебель по местам, я спросил ее о фильме:

– Как вы думаете, когда вы его закончите?

– От него зависит моя оценка за этот семестр, так что мне нужно будет сдать окончательный вариант через несколько недель. Это мой последний год.

– Вы скоро выпускаетесь?

– Да. И меня ждет мир независимого кинопроизводства.

– Вы продолжите снимать документальные фильмы? – спросил я.

– Пока не уверена. Мне поступило предложение от студии в Лос-Анджелесе, но это для телевидения, и, честно говоря, я не очень хочу переезжать на Запад. У меня пока есть время разобраться. Мне всего двадцать четыре. Пока что я хотела бы сохранить творческую независимость и работать только с проектами, которые выбираю сама.

Будь на ее месте кто-нибудь другой, я бы сказал, что иногда приходится чем-то жертвовать, чтобы оплачивать счета, но вряд ли для нее это было проблемой. Они с Бренданом закончили собираться и направились к двери.

– Еще раз спасибо, – сказала Оливия. В холле мы пожали друг другу руки, и я ощутил тепло ее ладони. Меня накрыло волной сожаления, когда я осознал, что не могу продолжить знакомство с этой девушкой. Я попал в ловушку морально неправильного поступка, который совершил, связавшись с Мелани. Но Оливия смотрела на меня с восхищением, будто я выше ее по уму и жизненному опыту.

Я никогда еще не чувствовал себя таким мошенником.

– До свидания, – сказала она, и я закрыл за ней дверь, вернулся к своему столу, опустился на стул и уставился в потолок.

Я мрачно размышлял о том, что со мной будет дальше. Узнают ли о моем неэтичном поведении как терапевта, если Мелани так и будет чувствовать себя несчастной и нелюбимой? Как я вообще могу предотвратить такой исход, если не буду постоянно совершать грандиозные поступки, доказывая ей, что все так, как она мечтала, что я буду любить ее вечно и никогда не покину? В последнее время ее растущая неуверенность стала всерьез меня тревожить, и, судя по ее поведению, ее ничто не успокоит, кроме предложения руки и сердца, даже если с женитьбой придется подождать, чтобы избежать карательных мер со стороны дисциплинарных комиссий. Она казалась счастливой, только когда я купал ее в любви и желании, которые поначалу, когда все было новым и захватывающим, действительно чувствовал. Но теперь я осознавал, насколько неправильным был наш поступок, и боялся, что не смогу продолжать этот… фарс.

В этот момент зазвонил телефон, и мой желудок сжался, потому что я знал – это Мелани, она хочет узнать, почему я не позвонил ей во время обеденного перерыва. Чувствуя, как моя душа завязывается узлом, я взял трубку и сказал:

– Добрый день. Доктор Робинсон слушает.

– Здравствуйте.

Голос был женский. Но это была не Мелани. Это была Оливия Гамильтон.

Глава 15. Дин. Нью-Йорк, 1986

– Простите, что снова вас беспокою, – сказала она. – Но я забыла попросить вас подписать разрешение.

– Разрешение? – удивился я. – На что? На использование видео со мной?

– Да, именно. Им же вы откажетесь от права одобрять или не одобрять окончательный проект.

– Ясно. И, я так понимаю, я не смогу потребовать часть кассовых сборов, если фильм станет хитом?

Она мягко и соблазнительно рассмеялась в трубку, хотя я был уверен, что она не собиралась меня соблазнять. Я был безумно рад вновь услышать ее голос, и он подействовал на меня таким образом.

– Было бы неплохо, – сказала она. – Есть о чем мечтать, верно?

– Верно, – ответил я.

– Послушайте, – сказала она, не теряя ни секунды. – Я могу заскочить в понедельник, в ваше рабочее время. Но если вы сейчас свободны, можем встретиться в парке. Я как раз собиралась выгуливать собаку.

– Вы предлагаете прогуляться?

– Да. Вы ведь, кажется, сказали, все ваши сеансы до конца дня отменены? Погода великолепная.

Внезапно моя кровь закипела, так сильно мне захотелось ответить «да». Но это, наверное, считалось бы изменой? Будь Мелани здесь, она бы метала громы и молнии.

Когда я ничего не ответил, Оливия начала отступать:

– Простите. Может быть, я слишком напористая. Вы с кем-то встречаетесь? Я не увидела у вас на пальце кольца, поэтому решила, что можно предложить.

Меня восхитила ее открытость и прямота. Ответ сорвался с моих губ слишком быстро:

– Нет, я ни с кем не встречаюсь.

В свою защиту скажу, что это была хорошо отрепетированная реакция, потому что мои отношения с Мелани должны были оставаться тайной. Даже она это понимала.

– Я могу подойти прямо сейчас, – сказал я. – Где вы?

– У родителей. Это прямо через парк от вашего офиса. Как насчет того, чтобы встретиться на углу Пятой авеню и Семьдесят девятой? Там стоит грузовик с мороженым, вы его точно заметите, он красножелтый. Скажем, через двадцать минут?

– Конечно. Увидимся.

Я положил трубку, прибрался на столе и запер за собой кабинет.

Когда я подошел к грузовику с мороженым на Пятой авеню, Оливия уже ждала меня. На ней были та же белая рубашка и джинсы, что и на интервью, за спиной по-прежнему висел рюкзак, она стояла, прислонившись к стене, за которой начинался парк. Перед ней на тротуаре терпеливо сидела большая черная собака. Оливия смотрела в другую сторону – туда, где сквозь поток автомобилей пыталась прорваться, отчаянно ревя сиреной, машина «скорой помощи». Я поздоровался, и Оливия едва не подпрыгнула.

– Я не хотел вас напугать, – сказал я. При виде меня она просияла и шагнула мне навстречу. Пес, уловив изменение ее энергии, тоже встал и завилял хвостом.

– Вы меня не напугали, – ответила она. – Просто здесь так шумно. Я отвлеклась. Рада вас видеть.

– И я тоже.

Мы тепло улыбались друг другу, пока не стало немного неловко, поэтому я перевел взгляд на ее пушистого друга.

– И кто же это у нас?

– Простите мне мою грубость. – Оливия погладила собаку по голове. – Это Зигги. Зигги, это Дин.

Я опустился на колени и почесал его мягкие уши и шею. Он подставил мне подбородок, и я рассмеялся.

– Очаровашка, – сказал я.

– Вы ему нравитесь, – заметила Оливия.

– Он мне тоже. Какой он породы? – спросил я, вставая на ноги.

– Понятия не имею, – ответила она. – Я взяла его из приюта в прошлом году. Какая-то дворняга, может помесь с лабрадором. Но