делают меня другой. Иногда я забываюсь: наблюдаю за Тайлосом исподтишка, наслаждаюсь нашим общением, шутливыми перепалками. А после могу часами казнить себя за забывчивость. Он не должен вызывать во мне такой трепет, потому что убил мою мать.

Я разворачиваюсь и шагаю вперед, к тоннелю.

Здесь не так светло, как хотелось бы, поэтому приходится замедлиться, чтобы не переломать ноги, взбираясь по неровной поверхности. Недовольство собою продолжает занимать мысли. Нужно взять себя в руки, снова стать серьезной и бесстрашной проводницей, которая ничего не боится, даже изменившихся чувств к тому, кого должна ненавидеть.

Я слышу, как Тайлос с конем меня нагоняют, и вижу, что тоннель впереди расширяется. Из проема льется солнечный свет, освещающий особенно крутое место. Надеюсь, Бродяга с ним справится.

С усилием преодолеваю неровные камни и выхожу на округлое и более-менее ровное плато, прохожу дальше, чтобы не мешать магу и его коню, и разворачиваюсь к ним – посмотреть, как они справятся, и, если будет необходимо, помочь. Боковым зрением замечаю, как шевелится один из серых камней у небольшого круглого отверстия в горной стене. Хмурюсь. Тайлос уже вышел на плато и теперь тянет Бродягу за узды, чтобы тот не поскользнулся на камнях. Конь ржет. Камень снова шевелится. Я разворачиваюсь к нему. Под ботинками хрустят камни.

Что-то резко и стремительно вырывается из-под этого каменистого выступа и летит прямиком в меня. Я успеваю уклониться, но острый шип врезается в плечо. В голове взрывается дикая боль. Меня отбрасывает и пригвождает к стене. Сверху осыпаются камешки.

– Ния!

Не представляю, как мне удалось сдержать крик боли. Второй острый шип летит к Тайлосу.

– Пригнись! И замри!

Грув, размером с человеческого ребенка, больше не скрывается: встал на дыбы, из каменистого тела торчат десятки острых шипов. Он умеет отращивать их мгновенно, потому что это его главный инструмент и способ защиты. Шипы часто ломаются, когда грув прорывает себе дорогу в горной местности – среде своего обитания. Видимо, он случайно попал в этот просвет и не успел зарыться до нашего появления.

У грува нет глаз, но зато имеется очень острый слух.

Третий шип летит в мою сторону, но я успеваю сбить его потоком воздуха. Проверяю, все ли в порядке с Тайлосом, и вижу, как маг тянется за кинжалом. Мне не хочется, чтобы он себя ранил после того, как долгое время обходился без магии. После того, как не хотел ею пользоваться. Я же не слепая, видела, как ему неприятна мысль о шрамах на ладонях.

– Не надо, Тай! – шиплю я. – Я сама справлюсь!

Я успеваю заметить в темных глазах неподдельное волнение перед тем, как очередной шип устремляется ко мне. Снова сбиваю его воздухом. С земли поднимается каменистая пыль. Плечо горит огнем, но вместе с тем я чувствую поразительную легкость и невероятную силу. Я мастерю воздушную подушку вокруг шипов грува, дергаю его вверх и отправляю в дыру, которую он сам начал рыть. Удерживаю существо там, пока собираю камни рядом. Грув сопротивляется. Не позволяю ему вырваться и заваливаю дыру камнями.

Смотрю на Тайлоса:

– Скорей, вытаскивай Бродягу. Я его держу.

Конь снова ржет, карабкаясь по камням. Маг отправляет его вперед, мимо меня, хлопнув ладонью по крупу, а сам замирает напротив. На скулах играют желваки, во взгляде бушуют тревога и недовольство.

– Терпи, – приказывает он и резко выдергивает шип, прижимающий мое плечо к стене.

Дикая боль вновь прошивает все тело. Я выдыхаю стон и не удерживаюсь на ногах. Тайлос снова меня ловит. Камни в дыре с грувом угрожающе шевелятся.

– Нужно уходить, – верно замечает маг и подхватывает меня на руки.

Я укладываю раненую руку на живот и, сцепив зубы, утыкаюсь лбом в твердое плечо.

Через несколько бесконечно долгих минут, наполненных тряской и болью, Тайлос со мною на руках вырывается из пещеры. В нос бьют ароматы осеннего леса, немного приглушая запах собственной крови, которая насквозь пропитала рукав куртки.

Маг осторожно усаживают меня сбоку от пещеры, прислонив спиной к поросшим мхом камням, и вновь тянется к кинжалу за пазухой.

Я обхватываю его руку пальцами:

– Не нужно. У меня есть целебный порошок, в сумке.

– Я могу вылечить твое плечо за одно мгновение, Эания.

Я сжимаю пальцы сильней, выдыхаю рвано:

– Порошок тоже… хорошо справится. Просто размочи его… в воде и замажь раны. Я… выдержу, Тай…

Тайлос вглядывается в меня смешанным взглядом. Я впервые наблюдаю в его глазах сомнение, страх и замешательство. И восхищение. Мной.

У меня кружится голова.

Наконец он поднимается на ноги, срывается к Бродяге и открепляет от седла сумку. Бросив ее рядом со мной, ищет стекляшку, попутно вынимая другие вещи, которые понадобятся: воду и рулон серой ткани для перевязки.

Я пытаюсь снять с себя куртку. Вскоре Тайлос мне помогает. Он снова собран и серьезен, действует быстро и четко. Ткань трещит, когда он отрывает рукав моей рубахи. Боль значительно утихает, когда маг замазывает глинистым порошком рану спереди. Я облегченно выдыхаю. Хмурый и короткий взгляд темных глаз смягчается, Тайлос спешит нанести порошок и с другой стороны. Затем он споласкивает руки и перевязывает мое плечо тканью.

Я дышу ровно и спокойно, от дикой боли осталось лишь глухое эхо.

Маг отклоняется назад, садясь на землю полубоком ко мне, и выдыхает с насмешкой:

– Так ты когда-нибудь расскажешь мне его состав? Отличная вещь, по всей видимости.

Я улыбаюсь и качаю головой, подаюсь вперед и вновь утыкаюсь лбом в его плечо. Шепчу:

– Спасибо, Тайлос.

Он замирает на мгновение, изворачивается и притягивает к себе так, что я оказываюсь в его объятьях. Тоже говорит негромко:

– Мне понравилось твое «Тай», Эания.

Глава 6

Мне кажется, мы оба чувствуем неловкость после неожиданных объятий. Но я смогла признаться самой себе – и не разозлиться на это признание, – что мне было хорошо в руках Тайлоса. Так хорошо, что хотелось в них вернуться. Впрочем, я строго-настрого запретила себе об этом думать.

– Ты уверена, что хочешь его найти?

– Да. Я ни разу в жизни не была в замке, так хоть на разрушенный посмотрю. Ты же все равно против, чтобы идти дальше, пока мое плечо окончательно не заживет.

Тайлос кивает и снова смотрит вперед – туда, где перед нами все чаще расступаются великовозрастные могучие деревья с длинными, изгибающимися к земле ветвями. Ветер срывает с них пожелтевшие листочки и играет с