Его белая рубашка помята, а три верхние пуговицы расстёгнуты, открывая загорелую кожу. Сглатываю, замечая пятнышки крови на полах рубашки. Я опускаю взгляд на его манжеты, которые выглядят так, будто побывали в крови и впитали её как губка. Подхожу к нему, но он резко отворачивается от меня и делает шаг к гардеробной. Я знаю, что дверь в спальню открыта. Так почему я иду вслед за ним?

— Что случилось? — мой пульс учащается, когда Джек снимает рубашку.

Он бросает её на пол, достаёт новую и поворачивается ко мне, снимая ту с вешалки. Я осматриваю каждый сантиметр его идеального торса, ища причину появления крови, но, похоже, на нём нет никаких следов.

Всё, что я вижу, — это совершенство. Совершенный пресс с шестью кубиками, спускающийся за пояс джинсов.

— Ты ранен? — мой голос звучит пронзительно.

— Нет, — Джек, расстёгивая пуговицы на рубашке, наблюдает за мной.

Я медленно киваю, и мой пульс начинает понемногу успокаиваться. Конечно, это не его кровь. Я немного обескуражена тем, что моей первой реакцией было последовать за ним сюда, а не за своей свободой.

— Что с моим братом?

Он шумно выдыхает, надевая рубашку и застёгивая её. Под глазами у него тёмные круги, как будто он не спал несколько дней.

— Мне просто нужно знать, что с ним всё в порядке, — делаю шаг к Джеку. Он такой большой, а я чувствую себя такой слабой и несуразной рядом с ним. Понятия не имею, почему я вообще считала, что смогу одолеть Джека О’Ригана.

— Он выздоравливает в больнице Навана, — его слова холодны, как декабрьское утро.

Ухватившись за полку, я с облегчением выдыхаю.

— Спасибо.

Джек снимает ботинки, и я уже собираюсь выйти, когда он расстёгивают пояс брюк.

— Дана дома. Она собирается остаться здесь на несколько дней.

Меня захлестывает унижение, жар поднимается по груди, а его палящее пламя охватывает моё лицо.

— Пожалуйста, Джек… — я делаю ещё шаг к нему, и он оборачивается. Гнев, вспыхивающий в его глазах, заставляет меня отшатнуться от него, пока моя спина не врезается в полку.

— Не говори ей, — шепчу я. Мне будет слишком стыдно, если она узнает, что я продала своё тело за деньги.

— Она думает, что ты здесь, со мной, — Джек снимает брюки, и я пытаюсь не опускать взгляд ниже его талии.

Не получается.

Мышцы его массивных бёдер словно перекатываются при каждом движении.

Мне хочется спрятать в ладони пылающее лицо.

— Так ты сказал ей? — цежу сквозь стиснутые зубы.

Джек надевает чистые джинсы и подходит ко мне, не застёгивая их.

— Я сказал сестре, что мы вместе. Так что, когда она увидит тебя, тебе лучше бы вести себя соответственно.

Его слова оказывают на меня странное воздействие.

— Вместе? Как будто я здесь по своей воле?

Взгляд Джека падает на мои губы.

Я не могу остановить подкатывающий к горлу смех.

— Она в это ни за что не поверит.

Джек стремительно хватается за полку рядом с моей головой.

— Может, тогда мне стоит сказать ей правду? — он наклоняется, его дыхание обдувает моё лицо. — Как ты пришла ко мне и согласилась трахнуть меня за деньги.

Воздух замирает в моих лёгких от его грубых слов.

Он наклоняет голову так, что я больше не вижу его глаз.

— Ты хочешь, чтобы она узнала такое о тебе? — в его голосе слышится ликование. Он нашёл уязвимое место и теперь будет давить на него.

— Нет, — произношу с дрожью, закрывая глаза. Он касается губами мочки моего уха и, готова поклясться, глубоко вдыхает.

— Тогда будь паинькой и притворись, что мы трахаемся по-настоящему, — веселье в его голосе говорит мне, что он никогда по собственному желанию не стал бы трахаться со мной. Меня вновь окатывает волной стыда, я протягиваю руку себе за спину и, чтобы устоять на ногах, вцепляюсь в нижнюю деревянную полку.

Он как будто наклоняется ближе ко мне, и я распахиваю глаза, замечая, что его твёрдый член упирается мне в живот. Мои мысли путаются и осекаются от того факта, что он сейчас возбуждён. Когда Джек проводит пальцами по моему лицу, дрожь проникает в меня, как жидкая лава. Она наполняет до краёв мою обувь и затвердевает. Я не могу пошевелиться или даже вздохнуть, когда он так близко. Его влажные губы касаются моей щеки, и в желудке у меня что-то вспыхивает, а по телу пробегают искры. Повинуясь инстинкту, я протягиваю руки и касаюсь его талии. Его мышцы напрягаются от моего прикосновения.

Джек отрывается от моей щеки и отстраняется, засасывая меня в синюю глубину своих холодных глаз. Его челюсти сжаты, в то время как пальцы порхают по моей скуле. А затем он склоняется надо мной и целует. Не в силах удержать себя от первой реакции на него, я отвечаю на поцелуй. Это похоже на то, как ты переходишь дорогу, едва загорается зелёный свет, или открываешь дверь, прежде чем войти в комнату, — действие настолько автоматическое, что только голод по нему заставляет меня жадно глотать его поцелуи.

Убираю руки с его талии и вцепляюсь в плечи. Он обхватывает своими огромными ладонями мои бёдра и приподнимает меня. Обернув мои ноги вокруг своей талии, он углубляет поцелуй, погружая свой тёплый язык в мой рот. Его член прижимается ко мне, и моё тело полностью осознаёт каждый сантиметр, которым мы с ним соприкасаемся. Моя спина, ещё не до конца зажившая, бунтует, но прикосновения Джека способны заблокировать любую боль. Крепче обнимаю его широкие плечи, когда он усаживает меня на полку. Я стону ему в рот, когда он касается моей груди. Мои соски тут же твердеют в лифчике, и я ещё никогда так сильно не жаждала чьих-либо прикосновений.

Мои пальцы сами шарят по его рубашке, желая почувствовать его твёрдую, тёплую плоть. Занимаюсь его пуговицами, однако останавливаюсь, когда он накрывает ладонью одну грудь и сжимает её. Издаю стон, прерывая поцелуй, чтобы перевести дыхание. Джек не готов терять поцелуй и снова захватывает в плен мои губы.

Я спускаю рубашку с его плеч — тёплая кожа покрывается мурашками, а мышцы под моими пальцами напрягаются. Я чувствую в себе силу от того, что вызвала у него такую реакцию. Его ладони скользят вниз, забираются мне под свитер и гладят мой живот. Моя очередь глубоко вдыхать. Меня пробирает дрожь. Джек сильнее толкается в меня членом, и моё лоно