— Следи за своим тоном, — его голос спокоен, и меня это так бесит. Я не могу себя контролировать. Внутри меня всё кричит и ревёт.

— Я ненавижу тебя! — на этот раз я сама делаю шаг к нему и бью его ладонью по лицу. Моё запястье болезненно сжимается в его железной хватке, и меня отбрасывает спиной к стене. — Отстань от меня! — упираюсь обеими руками ему в грудь, но он не отпускает.

— Ненавидь меня, сколько хочешь, но, несмотря ни на что, ты не покинешь это место, пока не выполнишь условия договора.

Он отпускает меня и поворачивается, оставляя задыхающейся и дрожащей. Входит доктор Коффи и одаряет меня той же тёплой улыбкой, что и в первый раз.

— Почему бы тебе не снять одежду и не дать мне осмотреть тебя? — она закрывает дверь, а у меня в голове всё ещё крутится мысль о том, что меня накажут. Что он собирается сделать?

Дрожу, освобождаясь от его пиджака. Мой топ, разорванный в клочья, сползает до талии. Похоже, моя злость испаряется и что-то, имеющее глубокие корни, берёт верх, вызывая дрожь в руках.

— Давай я помогу, — Доктор Коффи достаёт ножницы и подходит ко мне. Я держу руки по швам, пока она срезает топ с моей талии. Сосредотачиваюсь на её шоколадно-коричневых вельветовых брюках. Она кладёт ножницы на кровать и осматривает мою грудь. Я фокусирую взгляд на двери за её плечом.

Она касается пальцами моей груди, и я шиплю.

— Я лишь проверяю, чтобы убедиться, что ничего не сломано.

— Я не думаю, что что-то сломано, — честно отвечаю я. Мне просто хочется, чтобы она оставила меня в покое. Синяки и побои доставляют неприятных ощущений больше, чем всё остальное.

Она осматривает мой живот, а затем разворачивает меня. Спина болит при каждом прикосновении.

— Спина сильно повреждена, но все раны поверхностные. Это заживёт, — она поворачивает меня обратно. — Почему бы тебе не снять брюки и не прилечь?

— Я в порядке, — скрещиваю руки на груди.

— Мистер О’Риган запросил полный осмотр.

— А как насчёт того, чего хочу я? Меня буквально недавно пытались изнасиловать, а теперь обращаются со мной, как с преступницей. Ничего не было.

Доктор Коффи кивает, берёт меня за руку и подводит к кровати, как будто я не произнесла ни единого слова.

— Лучше нам просто проверить. Это займёт всего секунду.

Я расстёгиваю джинсы и спускаю их по ногам, понимая, что спорить бессмысленно.

— И твои трусики.

Она врач.

Я повторяю эту мантру в голове, снимая бельё и укладываясь на кровать. Звук надеваемых резиновых перчаток заставляет меня закрыть глаза.

— Я просто быстро посмотрю.

Я киваю, не в силах что-либо сказать.

Она держит своё слово и не задерживается между моих ног. Осмотрев меня, поднимается, снимает перчатки и исчезает в ванной. Услышав звук льющейся воды, я сажусь, моя спина кричит от боли, но я не могу валяться здесь голой дольше, чем нужно. Прикрывая руками свою интимную зону, прошу.

— Не могли бы вы передать мне сумку рядом со столом?

Доктор выполняет мою просьбу и кладёт сумку на кровать. Пока она возвращается к своему чемоданчику, я достаю и надеваю свои штаны для йоги и большую футболку. На прикроватной тумбочке появляются таблетки.

— Принимай по две таблетки три раза в день. Они помогут справиться с болью.

«Как насчет чего-нибудь для стирания воспоминаний?» — хочется мне спросить. Вместо этого киваю ей, чтобы она поскорее ушла. Она как-то странно мешкает возле кровати, но, что бы это ни было, это проходит быстро, и она собирает свои инструменты, оставляя меня в одиночестве.

Чувствую себя как разбитая машина, брошенная на обочине дороги. Ложусь на спину и подтягиваю колени к груди. Я готовлюсь позволить боли пролиться из моих глаз, но сейчас я слишком разбита, чтобы плакать.

ГЛАВА 16

МЕЙВ

Три дня.

Три дня я заперта в этой Богом забытой спальне.

Мне приносят и уносят еду.

День сменяется ночью.

Открываю глаза. Для меня наступает следующий день, и я сажусь в кровати. Комната за ночь не изменилась. Джек так и не появился. Как долго он собирается держать меня здесь взаперти? Дверь на балкон закрыта с первого утра, как я проснулась здесь. Это единственный признак того, что Джек побывал тут. И это последний раз, когда кто-то входил в комнату без моего ведома.

Встаю с кровати и дёргаю дверную ручку. Лоулор запер её в первый день моего пребывания здесь после того, как я три раза открыла её. Он свирепее Фредди. В первый раз, когда я открыла дверь, он пригрозил, что сделает мне больно, если я не войду обратно.

Я ему поверила.

Я пыталась ещё дважды, когда думала, что он ушёл. Наказанием стала запертая дверь, которую отпирали, когда приносили или уносили еду.

Не знаю, что случилось с моим братом и не могу оставаться здесь больше ни дня. Надеваю джинсы и чёрный свитер, а затем заплетаю волосы в косу. Заправляю кровать по привычке, от скуки и из чувства вины.

Я никогда в жизни никого не ударила. Независимо от ситуации, в которую попадала, насилие — не то, к чему я стремлюсь. Тот факт, что несколько раз ударила Джека, лежит тяжким камнем на моей совести. Мне почти каждую ночь снится, как моя мать поднимает руку на отца. Не уверена, настоящие это воспоминания или мои собственные чувства вины и стыда, знаю только, что никогда больше не буду так делать. Не имеет значения, до какой степени меня доведут, я найду альтернативу. Слишком много времени своей жизни я потратила на то, чтобы постараться не стать такой как моя мать. Не пила и не курила, однако сейчас сделала худшую из возможных вещей — ударила человека.

У меня нет часов, и я понятия не имею, сколько времени, но знаю, что скоро на лестнице зазвучат тяжёлые шаги Лиз в разношенных туфлях и на этот раз она не выйдет отсюда, не взяв с собой меня.

Мой желудок делает кувырок, когда поворачивается дверная ручка. Я не слышала шагов Лиз. Стою у края кровати, заложив руки за спину, и ожидаю, кто это окажется. Может, кто-то другой из обслуги, у кого лёгкие шаги, принёс мне еду. Возможно, мне проще будет убедить этого человека помочь мне.

Дверь открывается, и взгляд холодных голубых глаз останавливается на мне. Атмосфера в комнате меняется, и мне кажется,