как на большую цель, нападали больше и попадали. Барьер Гинтара защищал, но помимо опалённой шерсти появились ещё и ожоги на разных частях тела. Гинтар быстро истощал магические запасы, но пока ещё не старел — его поддерживали амулеты младшего брата, амулеты и его любовь. Они не проигрывали. Но и не побеждали. Сейчас самое главное для них сохранить то, ради чего это всё — посох! А маги были настроены серьёзно его забрать. И Расарис почти закончил своё страшное колдовство.

— В сторону! — закричал верховный маг и, выставляя руки вперёд, запустил в Гинтара голубоватый луч, пропитанный магией. Это хуже, чем огонь или вода — это сама энергия, дух колдующего. И если бы не Закнеыл — Гинтар погиб бы на месте.

Чисто на рефлексе звёздный подскочил к туманному, выставляя руки вперёд. Он хотел закричать «Нет!», но вместо этого из ладони точно так же пошла струя пламени, усиленная во сто крат за счет его гнева и страха за жизнь… друга. Лучи встретились, и между ними началась борьба. Голубой и красный цвета стали скрещиваться, переплетаться, толкать друг друга к своим владельцам, и магическая сила Расариса побеждала. Но Гинтар не растерялся и, выставив свою ладонь рядом с Заком, выпустил свой огонь, усиливая амулет Сектара на шее Закнеыла.

Пока Валанди и Кая прикрывали друг друга, Гинтар и Закнеыл боролись с одним сильнейшим магом. И если бы не те же амулеты и зачарования Сектара, они бы не выстояли. И сейчас старший туманный будто слышал слова поддержки младшего. Любовь к нему, к своей семье даровала сил стоять на месте, не позволяя синему лучу приблизиться к нему или к Закнеылу. Хватит! Никто больше из его близких не умрёт здесь! Вообще! Из-за магов!

То же самое думал и Закнеыл. Ему хватило смерти добрых Даргоны и Бармога, Сектара, который, несмотря на свою гнилую душу, умер во имя них, во имя пророчества, во имя магии. Никто больше не должен пострадать из-за неё! Из-за неё эльфийский род был проклят, и Гинтар прав — им дан шанс исправиться, и сейчас эти чертовы Белые маги толкают их на новые грехи. Но они будут во имя чего-то!

Но слишком поздно эльфы заметили, что их магия стала иссякать — Сектар ведь поместил в кулон немного магии; сила Гинтара тоже закончилась. И когда до них дошло это понимание, синий луч поглотил огонь и ударился в них, создавая сильный взрыв, отбрасывающий всё и вся с такой оглушительной силой, что не устоял на ногах и сам Расарис.

Закнеыл, Гинтар, Кая и Валанди отлетели к стене комнаты ударились спинами и головами о украшенный мрамор, Гинтар услышал женский крик и звериный рёв — эльфийки не ожидали такого, для них этот удар был словно исподтишка. Валанди схватилась за голову, точнее за уши — ей было больно, сила и сам взрыв оглушили её. Кая тут же подскочила, но то и дело падала на бок, видимо тоже оглушенная. Да и сам Гинтар — перед глазами всё троилась, в ушах был такой шум, но в то же время он ничего не слышал — Расарис шевелил губами, встал на ноги, подошел к ним — но всё было так размыто, непонятно. И цвет окружения… Красный. Да и как-то стало горячо лбу… «Что это? Кровь? Такой сильный удар? Стойте… весь пол в крови. Под ним, под Закнеылом… Девчонки! Как-там девчонки?»

Со лба Каи тоже текла кровь, и, когда Гинтар прищурился, увидел, что её передняя лапа неестественно вывернута вправо, а Валанди, то ли потеряла силы на крики, то ли удар просто выкачал из неё силы, упала, но она была в сознании… Она испуганно уставилась на одну точку. Куда… Куда она смотрела?

Расарис! Он подошёл к Гинтару… Нет. Прошел мимо него. Что? Почему? Ведь вот они все — полумёртвые и на блюдечке. Если бы не Сектар — точно были бы мёртвые. Но Расарису сейчас нужны не эльфы, что-то другое.

Превозмогая боль, Гинтар повернул голову и с ужасом увидел, как Расарис наклонился к посоху, который открепился от застёжки на спине. Нет!

— Не трогай его!

Но старик бросил какой-то грустный взгляд на Гинтара, сжал прекрасный посох в своей руке. Вспышка — посох загорелся. На глазах эльфов их шанс, их страдания горели магическим огнём. Горел даже камень солнечных! Так… так просто? И получаса не прошло, а они… проиграли? Потеряли всякую надежду.

Закнеыла пронзило такой болью, что он не мог пошевелиться, а глаза ослепли от такой яркой вспышки. Ему казалось, что каждая клеточка тела разрушалась сейчас. Никогда ещё он не использовал столько магии, которой в нем по сути никогда и не было. Частью сознания, которая находилась на грани истерики, он даже порадовался, что ослеп — если использование магии на пределе возможностей повлияло на него, как на туманных, он не хотел видеть себя иссушенным стариком. Черт, он даже повернуться не мог, чтобы попытаться разглядеть, что произошло с остальными, как не мог и слышать их из-за громко звона в ушах. Он принял на себя основной удар и расплачивался теперь за это. Но они ещё не победили, нет, он не умрет сам и защитит друзей. Собрав всю свою волю он поднялся на колени и затряс головой, чтобы прогнать звон и вернуть зрение. И когда глаза его наконец прояснились, сквозь мутную пленку он разглядел главного мага, уничтожающего посох, ради которого они прошли весь этот путь и не раз были на краю гибели.

Ударившись о стену, Валанди чуть не потеряла сознание, но лучше бы тьма забрала ее, потому что боль, что она почувствовала, была в миллионы раз хуже любого, что она ощущала до этого. Ее скрутило так, что она не могла шевельнуть ни пальцем, а если пыталась, то все тело словно пронзали тысячи игл. Не могла даже кричать. Она видела свою кровь, как изломанная пантера находит в себе силы продолжать борьбу, как звёздный — сильнейший из них — больше не двигался. И Гинтара, который был залит кровью, то ли своей, то ли Зака, а, может, и все вместе. Но случилось что-то страшнее — Расарис шел к ним, к посоху. И ее пронзил страх, пригвоздив к полу сильнее боли. Нет, только не посох!

Вспышка! Взрыв!

Посох в руках Расариса разлетелся на мелкие щепки.

— Нет! — почти в один голос закричали эльфы.

Но Расарис на этом не остановился. Он был рядом со звёздным. Не хотел делать