– Белого, черного, красного, синего и стального, – возвращаю ему усмешку, тотчас припомнив зелья, спасшие нам жизни. – Огромное спасибо, твой дар спас не только меня.

– И я очень рад, – отшельник стиснул мои плечи еще крепкими руками, – идем пить чай.

Мы хорошо поели, отправляясь сюда, иначе нас не отпустили бы, но пить чай идем беспрекословно. Здесь это не еда, а ритуал, знак доверия и уважения.

– Кого ты ко мне привел? – прямо спрашивает Ештанчи, усадив нас за низкий стол.

И от того, как я отвечу, зависит, насколько откровенен будет разговор. И будет ли вообще.

– Сына и напарника, – говорю вроде небрежно и сам слышу проскользнувшую в голосе гордость.

– Лучшего ученика южной школы? – с интересом поднял бровь жрец, – вот это подарок. Мне как раз нужно подлечить деревья… если ты заметил, мы вырастили садик.

– Я заметил, – учтиво улыбнулся Дорик, – отцу было не до того. Он радовался встрече с другом.

– Мог бы баловать себя немного чаще, – беззлобно уколол хозяин, так идёшь лечить сад?

– А он не болеет, – серьезно сообщил напарник, – а голодает. Корни деревьев уперлись в камень… ямы были мелковаты. И теперь вся вода, что вы льете, уходит сквозь трещины вместе с удобрением.

– Вот же напасть, – всерьез расстроился Ештанчи, – ну никак не везет этому саду. Минеральщики уверяли, что ямы достаточные… сам я больше алхимик и немного ментал, а природники в наши края не заглядывают.

– Не волнуйся, все будет хорошо, – неожиданно беспечно улыбнулся Дор, – скоро зацветет твой сад. Духи обещают помочь.

– А они-то откуда тут возьмутся? – неверяще прищурился Ештанчи, – они же с Останом не дружат?

– Но ведь этот храм и окрестности не принадлежат хану? Еще его прадед подарил самый бесплодный кусок пустыни отшельнику, поставившему здесь свой рваный шатер.

– А ты хорошо осведомлен, – похвалил его хозяин, и откровенно предложил, – тогда просто иди погуляй, пока мы поговорим. Чего ты смеешься? Джиль? Тебе тоже весело? Что такого я сказал?

– Бесполезно, – стирая выступившие от смеха слезы, пояснил я, – ему гулять. Всё равно духи все расскажут и покажут.

– Но они же далеко? – подозрительно рассматривает меня жрец.

– Ему они доверяют… и парочка всегда ездит у него на шее. Дор… покажи отшельнику родственников, на слово он никому не верит. Слишком много жуликов сюда приходит.

Кивнув, сын что-то мысленно говорит духам и на его плечах тотчас появляются зеленоватые существа. Штук шесть, не менее.

– Про парочку ты поскромничал… – ошеломленно пробормотал отшельник, жадно рассматривая древней.

И в его очарованном взоре все ярче расцветало восхищение и непонятная тоска.

– Не грусти… – неожиданно протянул ему лапку древень, – Дорик говорит, ты честный и добрый, мы будем с тобой дружить. Проведем сюда путь и ты сможешь поговорить с цветком жизни.

– А вы так верите Дорику? – благоговейно коснувшись ручки духа, с доброй улыбкой спросил отшельник.

– Да. – на подобные вопросы древни всегда отвечают с непоколебимой уверенностью, – он нас любит с самого бутона.

– Тогда не будем больше терять времени, – заявил хозяин и строго уставился не меня, – Рассказывай. С начала.

И я рассказал, стараясь не забегать вперёд и не упускать ни малейшей подробности.

– Мне нужно подумать, – дослушав, сообщил Ештанчи, – а вы можете отдохнуть. Все равно гонца еще нет.

– Какого гонца и кто его пришлет? – Теперь насторожился уже я.

– Гонца или вестника… – невозмутимо отпивая давно остывший взвар, вздохнул он, – от князя, разумеется. Он еще в тот год приезжал… сокрушался, что зря тебя отпустил без телохранителей. И попросил… вымолил с меня слово, сразу дать ему знать, если ты появишься. Он еще тогда был уверен, ты не придёшь просто в гости или ради пустяка… и очень хотел помочь в трудный момент. Как бы я смог отказать в такой просьбе?

Я только молча кивнул, – никак. Нельзя обижать людей, желающих ответить добром на добро. Их и без того не густо.

Ждать пришлось до позднего вечера. Не самое приятное занятие, когда все обостренные чувства просто кричат о приближающейся опасности. Даже появление духов, дотянувших зеленый путь до храма Амирту, не порадовало так сильно, как должно бы. Но только меня.

Жрец впервые сегодня увидевший зеленоватых полупризрачных древней, впал в почти детский восторг и надолго забыл про меня, мигом и бесповоротно влюбившись в их точеные личики и бесхитростные ответы. И не вставал с маленькой скамеечки все время, пока они устраняли недостатки его садика и растили особые, низкорослые сорта ковыля, не сгорающие в жарком климате степей до самой осени.

Дорик, заразившись их деятельностью, вырастил вокруг посвежевших деревьев колючие кусты облепихи и шиповника, объяснив что их корни уйдут глубже и станут собирать те влагу и питание, какие упустят вишни и урюк.

Ничего не делал только я. Валялся на топчане под навесом и в который раз пытался понять, чего же хочет мой противник? И верно ли я его определил, либо есть еще кто-то, пока неведомый?

Отряд всадников на взмыленных конях влетел в предусмотрительно распахнутые ворота Декты, распугивая тишину и темноту так стремительно и уверенно, что сразу стало ясно, это не гонец и не посол.

Князь Иштадин Шуари прибыл лично. Соскочил с коня у крыльца скромного жилища Ештанчи, осмотрел нас в неверном свете горящего у входа факела и с сомнение спросил:

– Джиль?

– Да, – признался я, убедившись, что на нем не личина и не морок, – и зачем ты ехал сам? Просто передал бы, куда идти, мы сами бы добрались. И я шел сюда, чтобы поговорить с тобой.

– Потому и приехал, – он шагнул ближе, бережно тиснул мои плечи и хмуро усмехнулся, – что случилась какая-то беда… с тобой или твоим другом. Иначе ты бы не пришел.

– Извини… – развел я руками, но Ештанчи не дал нам долго распинаться.

– Идемте в дом, пока всю Декту не разбудили.

Я с сомнением покосился на затаившиеся темные улочки крохотного поселка, где уже не светилось ни одного оконца и фыркнул про себя. Вряд ли их можно разбудить неурочными гостями, если тех встречает сам жрец. Но спорить не стал и вскоре мы сидели за столом, пили чай и я опять рассказывал.

На этот раз – только историю с коровами.

– Ни одна подпись не моя, – подтвердил мои худшие подозрения князь и помрачнел, – Никогда я не стал бы писать жалобу из-за стада коров. Кто-то хочет поссорить нас с Этавиром… или сделать гадость этим… гоблинам. А чем ты с ними связан?

– Я их правитель, – пришлось признаваться мне. – Старшие матери выбрали… отказаться не получилось. Но