раннего детства запретила давать любые обещания и клясться. Для короля лучший ответ – мы подумаем и посмотрим по обстоятельствам.

– Жаль у нас не знают этой мудрости, – искренне вздохнул я и повернулся к Торрелю, – а можно еще и окна открыть? Пока мы все не задохнулись?

– Открывай, – хмуро буркнул он, – и объясните, что там с учеником.

– Мы покажем. Дорик!

– Я тут, – возник на свободном стуле напарник и над столом тотчас распахнулось зеленое оконце. – В таком виде мы нашли Пьера вчера вечером, когда получили известие о жалобе и решили провести свое расследование. Сыскари в последнее время допускают непростительные ошибки.

– А ты имеешь право их судить? – С интересом уставился на него лорд Тайнери.

– Конечно, – открыто улыбнулся сын и поднял вверх левую ладонь, – я королевское око. Так вот, Пьер…

– Одну минуту, – опомнился король, – о нем позже. Сначала мы желаем услышать, каким образом маг получил статус королевского ока. Нет, я ничего не имею против Доральда… но все же.

– Я отвечу, – поднял руку верховный магистр, но это не входило в наши планы и мне пришлось его остановить.

– Нет. Ответит Тунсен Жебро.

– Хорошо, – согласился король, внимательно рассматривая высшее око.

Тунсена он прекрасно знал и очень уважал, лучший ревизор вернул в королевскую казну горы золотых квадратиков.

– Этот вопрос зрел давно, – спокойно сообщил Тунсен, – очень многим из нас пришлось с болью в сердце отчислять лучших учеников, внезапно обретших магические способности. И мы не могли не задумываться, а ради чего был введен этот запрет. Постепенно ответ стал ясен… и недавно мы собрали по этому поводу совет. На нем мы сверили свои рассуждения и сделанные выводы и поняли главное, на самом деле никакого запрета на одаренных очей не было. Он имелся только на бумаге, и должен был постепенно исчезнуть за ненадобностью. Ведь королевские очи-маги существовали с самого начала и именно они стали нашими наставниками и учителями. Именно они были нашими напарниками, брали на себя самую трудную часть работы, лечили нас и защищали, учили и спасали. Осознав все это мы приняли важное решение, больше не делить учеников по этому признаку. И вернуть всех ушедших, если они пожелают, конечно, а тем, в ком уверены, сразу выдать статус королевского ока. Поэтому Дор теперь вовсе не единственный одаренный в нашей службе. Вместе с ним золотую каплю получило двадцать молодых магов.

Тунсен смолк и в судной комнате сгустилась тревожная тишина.

Торрель сверлил тяжелым взором тройку магов, а они дружно изучали столешницу, явно мечтая оказаться отсюда подальше.

– Энилий! – наконец проскрипел его величество и даже я поежился, – они ведь правы. Я и сам об этом подумывал. Но считал… что вы не станете строить интриг у меня за спиной.

– Да мы и не строили… – тоскливо отозвался тот, – не забывайте, очей придумали еще при вашем дедушке… а у него были к нам очень большие требования и претензии.

– Ваше величество, – вмешался я, – позвольте нам отчитаться и уйти. У меня там пятнадцать учеников жаждут знаний, а все учителя сидят здесь.

– Кто учителя? – оглянулся он, – и Дорик?

– Мой напарник взял в школе должность лекаря и моего заместителя, – докладываю ему сухо, – а преподает основы травознания, выживание в полевых условиях и умение пользоваться разными амулетами.

– Хорошо… – помолчав, кивнул король, – так что там с учеником?

Не нужно было напоминать ему про Пьера, запоздало сообразил я, искоса посматривая на Торреля, мрачно взирающего через зеленое оконце на запертого в камере парнишку. И на нас с Даленом, осторожно выясняющих истину.

Примолкли и маги, до этого о чем-то тихо шушукавшиеся и меня очень радовало, что сейчас мы уйдем и не придется отчитываться как прежде. Раньше они задали бы нам сотню различных вопросов, но теперь сидят под клятвой и мы, не зная всех ее деталей, не намерены посвящать цитадель в свои планы.

– А служкой не слишком тяжелая работа? – осведомился Торрель, ознакомившись с приговором.

– Нет, – твердо отвечаю я и нагло интересуюсь, – больше к Далену вопросов нет? Тогда мы уходим.

– А что это за тюрьма? – спрашивает Энилий с самым невинным видом.

– Это не тюрьма а убежище, – холодно сообщаю в ответ, – для тех, кто нуждается в защите. Но это тайна и вам ее открывать пока рановато. Всего хорошего. Дор…

Судная комната исчезла мгновенно, принося душе облегчение и странную печаль. Захотелось вернуться, поговорить как прежде, посоветоваться, поделиться подозрениями. И прибить незнакомого гада, лишившего меня всего этого.

В школе как раз начался обед, и мы направились в столовую. В веселый перестук ножей и вилок вплетался мелодичный голос леди Лавейны и становилось понятно, что она сочетает трапезу с уроком.

– Я это никогда не пойму! – зазвенел вдруг отчаянный выкрик и дверь резко распахнулась.

Выскочивший из столовой ученик налетел на Тунсена, едва не сбив того с ног, но финансист устоял, еще и парнишку удержал.

– Отпустите… – дернулся, размазывая злые слезы Мих, – я ухожу.

– Идем вместе, – перехватив его руку, отдаю указание древням.

– Где мы? – насторожился Мих, когда зеленый туман растаял.

– А куда ты бежал? – интересуюсь в ответ.

– Не знаю… – опускает он голову, – нашел бы работу.

– И не жаль будет потерять ребят, снова остаться одному, без друзей, без дома, без интересного дела? Бродить целыми днями в любую непогоду за коровами или овцами, ведь только пастухом тебя и возьмут.

– А что же делать… – в голосе мальчишки звучит безнадежность и не нужно быть провидцем, чтобы понять, Мих наконец осознал, на какую высоту забросила его судьба.

И испугался.

Ничего удивительного или необычного. Тем более – плохого. Любой нормальный человек на его месте испугается, представив, какая ответственность легла на его плечи.

– Учиться, Мих. Просто учиться. А сейчас давай пообедаем, я утром только пирожок сжевал, – мирно объясняю, подводя парнишку к столу, – и не волнуйся, кучу вилок тебе не дам. Знаешь, к нам иногда приходит король. Сидит за этим самым столом и ест все, что ставят кухарки обычными ложками и вилками. Десять разных никто ему не дает, да он и не требует.

– Зачем тогда их делают? – недоверчиво смотрит на меня Мих, а его рука уже ухватила вилку и тащит на тарелку румяный кусок мяса.

– Это долгая история, – поясняю, прожевав первую отбивную, – спроси леди Лавейну, она расскажет. А вот про короля скажу я, он может прийти в любой дом к любому послу или гостю страны и есть так, как принято у них. С останцами будет есть щипчиками, со скотоводами из западных останских пустынь – руками, с гассийцами – деревянными круглыми