В груди неприятно кольнуло. Я бросила взгляд на Илону и заметила, что та наблюдает за мной ровно также, как я собиралась наблюдать за ней — с глубокой подозрительность.

— Всё это так загадочно, — протянула Кошка с неизменной улыбкой. — Первый раз вживую вижу человека, который, потеряв часть души, остался в своём уме. Хотя, кто знает… Такие вещи бывают хорошо скрыты, не так ли? — от тона Илоны у меня зубы сводило. Сволочизм читался в каждом её движении, в каждом слове. Она продолжила: — Да и Узы обычно не образуются вот так запросто… Это должно быть сама судьба! Сгораю от любопытства узнать вашу с Павлом историю с самого начала. Вы двое не похожи на людей, которых ожидаешь увидеть вместе. Вы дружили до того как… всё случилось?

— Не особо, — сухо ответила я, не понимая к чему она клонит.

— То есть, по сути, вы знакомы-то пару дней?

— Типо того…

— И значит, — подвела итог Кошка, — кроме Уз, вас ничего не связывает? Наверное, ждёшь не дождёшься, чтобы объясниться в чувствах с тем Псом с крыши? Он вроде тоже не против, насколько я поняла. Разве не прекрасно, что после избавления от досадной связи, ты и Павел, оба сможете вернуться каждый к своей жизни и забыть случившиеся как кошмарный сон?

Койот не собирался отвечать. Он откусил пиццу и внимательно посмотрел на меня своими глазами-колодцами. По его лицу невозможно было понять, что он думает. Ответ на вопрос Ведьмы был очевиден, но почему-то мои губы, точно приклеились к друг другу, словно стоит произнести “правду” и она неотвратимо случится, прямо здесь и сейчас. А ведьма засмеётся и скажет…

— Раз так, могу я забрать Павла себе? — вдруг вкрадчиво спросила Илона, озвучивая мои мысли.

Я вздрогнула от этих слов. А Ведьма улыбнулась шире. Красная улыбка расползлась по её лицу, как зловещая рана.

Тут до ушей донёсся рык. Жуткий пёс, ковыляя, приблизился к столу и упал у ног хозяйки. Розовый язык свисал между нижних зубов. Слюна стекала на пол.

Торопясь перевести тему, я спросила:

— Разве не опасно держать это чудище в доме?

Илона рассмеялась, точно услышала шутку года:

— Не больше чем прочих сумасшедших! Блэк один из самых добрых здешних жителей. Он себе на уме, но ум у него хотя бы имеется. Видела фигуру за первой дверью? Это твоё вероятное будущее, если не поторопишься.

— Имеешь в виду… Марию… твою мать? — осторожно спросила я.

— Да. От человека, каким она была, мало что осталось. Чужую судьбу моя мать читала как книгу, а свою решила обмануть. Но, нынче многие попадают в эту ловушку. — Она пристально посмотрела на Павла.

Павел дожевал кусок пиццы и ответил:

— А если судьба не нравится? То что? Даже не пытаться ничего сделать?

— Нужно жить в принятии…

— Не-е, увольте. Оставьте пресловутое принятие трусам! Взять того же Барона… — Павел говорил спокойно, словно объясняя прописную истину: — Ему же удалось приоткрыть завесу между мирами. Он говорил с океаном смерти, хотя считалось, что это невозможно.

— Нашёл, что в пример приводить. Там же все, кроме него, погибли. Даже его беременная супруга… Только не говори, что ты всё ещё водишься с этим чокнутым дедом?

— Тут ты не права, он самый разумный человек из тех, что я знаю. Просто ему не хватило знаний с тот раз. Но он заглянул в саму преисподнюю, и теперь ему многое открыто. Первые шаги всегда опасны, но это не повод их не делать! Если бы все боялись, то мы до сих пор ездили бы на ослах и думали бы, что мир плоский.

— Но и атомная война бы нам не грозила.

— Всегда есть две стороны медали.

— Но ты видишь только одну! — вскинулась Илона, но вдруг замолкла, внимательно глядя на собеседника. Её зрачки пульсировали. — Ах, вот оно что… Теперь я вижу. Барон пообещал тебе что-то. Что-то, от чего ты не в силах отказаться.

Повисло молчание. Павел кинул на меня нечитаемый взгляд, потом взял чашку, отхлебнул чая, сухо сказал:

— Вот именно, не могу отказаться. И никто на моём месте не смог бы. И дело не в том, что за мной должок… Просто я не могу иначе. Не могу не попробовать… изменить случившиеся. Барон знает, что делает. Я ему верю. Всё что он предсказывает — сбывается. Тогда, раньше… он тоже знал, но я его не услышал. Прежних ошибок я не совершу.

Кошка подалась к Павлу, взяла его за руку, прошептала на грани слышимости, но я навострила уши:

— Но я вижу другое будущее, — шептала она, — совсем не то, которое обещает тебе Барон. И это будущее ужасно. — И она повторила, дрожа всем телом. — Ужасно.

— Хватит, — твёрдо сказал Павел, забирая ладонь. — Не пойму, зачем ты завела этот разговор. Тем более сейчас. Да и пришёл я к тебе с совсем другой проблемой. Ты поможешь нам?

Илона отстранилась.

— Помогу… Проведём диагностику после завтрака. Приятного аппетита.

Следующие десять минут никто не произнёс ни слова. Все молча ели и думали каждый о своём, и только собака по имени Блэк продолжала негромко повизгивать, увлечённо вылизывая и покусывая собственную лапу.

***

После трапезы Илоне надоело изображать грусть, и она снова превратилась в коварную “бывшую”. Поднявшись из-за стола, она пригласила нас в смотровую. “Готова раскрыть мне свою душу?” — хитро выспрашивала она по пути, разве что ладони не потирая от предвкушения.

Смотровая напоминала жилище религиозного фанатика, только распятий недоставало. Белые стены, пол и потолок были изрисованы рыже-коричневыми незнакомыми символами. В углах комнаты, как пожухлые грибы, торчали огарки свечей. Посередине стоял прямоугольный стальной ветеринарный стол. На него-то мне и предложили лечь. Павел ободряюще кивнул, и я, со вздохом забравшись на столешницу, легла на спину. Сталь была холодной, как лёд.

— Эй, — позвал Койот. — Ничего не бойся, ладно? Это просто диагностика. Может быть слегка неприятно, но помни — это абсолютно безопасно.

Его слова скорее напугали меня, нежели наоборот. Я кисло улыбнулась:

— Безопасно так же как в прошлый раз?

— Нет, тогда не всё пошло по плану, — хмыкнул Павел. — А теперь ты в руках профессионала.

— У меня же нет выбора, правда?

— Правда, — вздохнул Койот, пожал мне плечо, будто извиняясь, и встал у стены.

Илона приглушила свет, зажгла пару свечей и нависла надо мной, вытянув руки ладонями вниз.

— Та-ак, посмотрим-посмотрим, что у нас тут, — бормотала она. Её Эмон двигался с ней в едином ритме,