— Это мать Илоны — Мария Харитоновна, — шёпотом пояснил Павел, заметив моё любопытство. — Когда-то была известной предсказательницей. К ней многие известные люди в очереди на приём стояли, но около пяти лет назад она заключила со своим мужем, отцом Илоны, Узы подобные нашим. Когда Узы заключаются по любви, они имеют колоссальную силу эту любовь укреплять и усиливать энергию обоих партнёров. Мария жаждала этой силы и верила в свои чувства. Говорят, к ней приходили видения о прекрасном будущем, да только в итоге, она едва не поглотила душу мужа. Корректоры успели вовремя, связь насильно разорвали. Отец Илоны не пережил потрясения. Мать сошла с ума… Именно поэтому Узы заключают так редко, слишком велика цена ошибки, и Мария тому яркий пример. Илона многие годы изучает феномен Уз и состояние матери. Кто, если не она обладает знаниями, чтобы помочь нам? — будто извиняясь закончил Павел.

Сам он выглядел погрустневшим, словно фигура сумасшедшей предсказательницы будила в нём плохие воспоминания.

Я ещё раз взглянула на раскачивающуюся в кресле фигуру и вдруг представила, как сама сижу в комнате и, как маятник, качаюсь из стороны в сторону, напевая странные песни. Ведь у нас тоже Узы… И такие последствия возможны.

По спине пробежали мурашки. Я потрясла головой, отгоняя зловещее видение. Мне не нравилось это место. А особенно не нравилась Илона… Но Павел был прав, нам была нужна помощь.

Мы прошли в конец прихожей — там, за пятой дверью, коридор резко расширялся, превращаясь в огромную гостиную. Свет в помещении был таким же приглушённым как и в коридоре, на люстре под потолком не работало больше половины лампочек. Посередине комнаты стоял круглый стол, достойный короля Артура с его рыцарями. За ним с лёгкостью бы поместился десяток-другой человек. На деревянной столешнице громоздились тарелки с фруктами, а посередине стопкой лежали три картонных коробки с пиццей. Вокруг стола замерли тяжёлые, обитые кожей кресла, на стене напротив висел широкий, плоский телевизор. Под ним тянулся длинный сервант, заставленный флакончиками, статуэтками животных и банками с содержимым, которое скорее ожидаешь увидеть в кунсткамере. В противоположном углу, в тени, располагалась двуспальная кровать с грудой чёрного тряпья вместо покрывала.

Илона, закинув ногу на ногу, восседала в одном из кресел и весело улыбалась, будто задумала какую-то шутку:

— Ну же, проходите. Пицца остывает! Нам столько нужно обсудить. Лучше делать это на полный желудок.

Койот без раздумий прошёл к креслу по правое плечо от Илоны и, взяв коробку с пиццей, опустился на сидение. “Зачем он сел так близко к этой Ведьме? Как у себя дома”, — с внезапной злостью подумалось мне. Нестерпимо захотелось развернуться и уйти, хлопнув дверью так громко, чтобы штукатурка обвалилась прямо на голову этой сладкой парочке. “Он что, не видит, как она к нему клеится? Хотя… это значит, что разорвать Узы — в её интересах, ведь так? И откуда во мне столько ревности на ровном месте? Тоже влияние Уз?”.

— Что же застыла, проходи, — улыбалась Илона, её узкие глаза смотрели неподвижно, как стеклянные шарики. Сколько бы я не отгоняла образ её Эмона, зрачки сохраняли вертикальную форму.

Я сделала шаг к столу. В то же мгновение, груда на кровати, которую я приняла за тряпьё, поднялась и по медвежьи заворчала. Из клыкастого рта текли слюни. Это оказался огромный пёс… Перекаченный стероидами бульдог, только втрое крупнее. Откуда тут этот монстр?

Пёс спрыгнул с кровати и замер. Мышцы, обтянутые чёрной, как смоль кожей, вздрагивали, в бусинах глаз не мелькало ни капли разума, одна животная ярость. Маленькие, точно обрубленные уши дёрнулись, громила опустил голову и с рыком направился ко мне.

Я попятилась к двери. Постыдный писк вырвался из моего горла. Койот обеспокоенно поднялся с места.

Пёс был от меня всего в паре метров, и я уже представляла клыки на своей шее, когда вдруг моя лисица ощерилась, клацнула зубами. В груди стало нарастать грозное гудение. Лиса зарычала по настоящему — так, словно была готова кинуться на защиту.

Зверь остановился, покрутил головой, будто не понимая где находится, растерянно поглядел на хозяйку, а потом плюхнулся на бок и, схватив заднюю лапу зубами, принялся её вылизывать и грызть, напрочь забыв про меня.

Раздались хлопки. Это Илона хлопала в ладоши. Я для неё что, какое-то развлечение?

— Оказывается всё не так и плохо, — лукаво сказала она. — Лисичка-то с зубками. Умеешь разглядеть потенциал, — сказала она, обращаясь к Павлу.

— Зато ты так и не научилась держать свою псину на привязи, — хмыкнул он, усаживаясь обратно. — Тина, ты как? Не сильно испугалась?

Глупый вопрос. Но никто и не ждал ответа. Павел уже распаковывал пиццу, Илона заботливо наливала ему чая. Один из нас троих тут был лишним, и гадать кто именно не приходилось. В груди нарастало раздражение.

На деревянных ногах я подошла к креслу с другой стороны стола. Мне хотелось сесть как можно дальше от воркующих голубков, точно я могла запачкаться о розовую сладкую радость пропитавшую воздух вокруг них. И в то же время мне необходимо было видеть их обоих. Следить за каждым движением и беззвучным намёком, чтобы… понять, о чём думают эти двое. Собака, повизгивая, продолжала слюнявить свои конечности…

В душе разрасталась, не находя выхода, обида, готовая обернуться гневом. Я напоминала себе, что это не мои чувства. Не моя … ревность. “Ещё разозлиться не хватало… Нужно отстраниться, не вестись на провокации. Какое мне дело, пусть даже они трижды любовники. Мне всё равно! Всё равно! Да и Узы не реагируют болью, значит Павел ни о чём таком не думает…” — мантра не помогала. Масла в огонь подливала мысль, что Койот привёл меня сюда не только за диагностикой… Но и ради налаживания отношений с бывшей! Вот мне и урок… Разве общаясь с Алеком я не поступала так же? Но мы с Павлом друг другу никто! Значит можем делать, что угодно!

От противоречивых мыслей разболелась голова. Я напряжённо опустилась в кресло и спросила, стараясь ничем не выдать настроения:

— Илона, ты сможешь нам помочь? С Узами? С чего нужно начать? — в голос всё-таки пробрались саркастические нотки.

Вместо неё мне ответил Павел:

— Прежде чем снять Узы, нужно понять состояние духовного ядра. Это вроде МРТ перед операцией. Илона — диагност, она посмотрит, нет ли каких-то препятствий для ритуала.

— Под “Болячкой” ты имеешь в виду…

— Да. Алека, и всю эту мутную историю с хвостами, чёрным вихрем и всем прочим. Илону