Шрифт:
Закладка:
Сражение греков с персами. Рисунок вазы. 340—320 гг. до н.э.
Впереди на прекрасных конях ехала тысяча отборных всадников; за ними шла тысяча воинов, копья которых опущены были к земле и рукоятки украшены золотыми гранатами; затем следовало десять священных лошадей в драгоценной сбруе, а за ними – священная колесница Великого бога, запряженная восьмеркою белых лошадей. Колесница была пустая; слуги вели лошадей под уздцы. За священной повозкой ехал сам Ксеркс на боевой колеснице, в драгоценной одежде и с царской короной на голове. За ним опять шла тысяча копьеносцев – из самых знатных, самых близких к царю персов; их копья были подняты вверх и украшены золотыми яблоками. Замыкала шествие вторая тысяча отборных всадников, а сзади на протяжении двух стадиев было опять пустое пространство, на которое никто не смел ступить.
Благодаря сложным приготовлениям поход Ксеркса шел очень удачно, и в половине сентября, овладев после побед при Фермопилах и Артемисии всей Средней Грециею, персы приближались к Аттике.
Составившие союз греки, видя, что они не могут задержать персов, решили оставить Аттику в жертву врагу и отступить к Истму, чтобы прикрыть доступ в Пелопоннес; их флот отошел к Саламину.
Жителям Аттики приходилось покидать родные места. Бросая свои поля, лавки, мастерские и захватывая все, что было поценнее и что можно было унести, богатые и бедные горожане и деревенские жители стали поспешно выбираться на чужбину. Скоро и в городе, и в Аттике все опустело. Ксеркс без труда занял Афины. Город был сожжен, храмы богов осквернены и разрушены.
Через несколько дней Ксеркс созвал на совет своих полководцев. Решено было дать морское сражение у Саламина, а затем уже сосредоточить все силы против пелопоннесского ополчения. В тот же вечер персидский флот получил приказ готовиться к битве, а сухопутное войско двинуто было от Афин к Истму.
В ту самую ночь, когда персы готовились уже к бою, и вожди стоявшей у Саламина греческой эскадры сошлись на совет. После долгих споров общее мнение начало склоняться к тому, чтобы отступить от Саламина к Истму. Тогда Фемистокл вышел незаметно из собрания и, проехав к себе на корабль, послал раба своего Сикинна в персидский стан и велел передать царю, что греки испуганы и замышляют бегство, что теперь персам самое удобное время напасть на них, потому что они враждуют между собою, и те из них, которые сочувствуют персам, станут сражаться против своих; что сам Фемистокл желает победы персам, а не эллинам и потому-то и посылает царю это известие тайно от остальных греков.
Царь поверил Сикинну и, не теряя времени, приказал кораблям своим выходить на назначенную позицию.
У Ксеркса было гораздо больше кораблей, чем у греков, и притом корабли эти были крупнее и лучше греческих; он надеялся теперь, окружив греческую эскадру, окончательно ее уничтожить.
Все передвижения свои персы выполнили так осторожно, что греки не заметили, как заняли они свои позиции; лишь поздно ночью узнали они, что окружены со всех сторон персами. Это известие положило конец колебаниям греческих вождей; они разошлись по своим кораблям и стали готовиться к битве.
Остров Саламина
Солнце поднялось уже довольно высоко над морем, когда на мачте корабля, на котором находился спартанский вождь Эврибиад, командовавший всею эскадрою, взвился красный флаг и прозвучала труба. Тотчас со всех кораблей раздалось громкое пение: готовясь к бою, греки пели священный пеан, и эхо скал откликалось и вторило им. Опять зазвучала труба, и корабли стройной вереницей тронулись из бухты.
Когда греки вышли из бухты в пролив, они увидели, что навстречу им полным ходом плывет, развернув весь свой широкий строй, персидская эскадра. Дрогнули греки, на минуту остановились и думали уже было грести назад к берегу. Но тут один афинский корабль ринулся вперед, медным носом поразил финикийский корабль, и греки ударили на персов. «Теперь бой за все, – кричали они, – за родину, за жен, детей, за храмы и гробницы предков».
Но персы стояли твердо и храбро сражались. На высотах Аттики они видели золотой шатер своего великого царя; они знали, что около него стоят писцы, которым он велит записывать имена всех отличившихся в бою, и знали, что этих счастливцев ждут великие награды.
Долго не было перевеса на чьей-либо стороне. Но персам повредило то самое, на что возлагали они свои надежды: присутствие царя, величина их флота, большие размеры кораблей их разноплеменной несплоченной эскадры. Когда, стремясь выдвинуться вперед, на глаза царя, корабли всех трех рядов сбились вместе, нарушив строй и плохо слушая команду, им стало тесно в узком проливе; они не могли уже больше при своих размерах успешно маневрировать и при поворотах разбивали друг друга. Наоборот, греки, привыкнув и в морском бою не хуже, чем на суше, согласовывать свои движения, в полном порядке удерживали строй, послушно и отчетливо выполняя команду, которая сигналами на мачте подавалась с адмиральского корабля.
Особенно горячо и искусно сражались афиняне: они отбрасывали персидские корабли к правому флангу, а там встречали их коринфяне и эгинцы и гнали обратно к афинянам. Персам приходилось плохо. Море покрылось обломками, трупами и тонущими людьми; их давили и топили корабли, оглушали удары весел, враги добивали с судов шестами и копьями.
Видя, как дрогнул и смешался, как гибнет его флот, Ксеркс с воплем вскочил со своего трона, разорвал на себе одежды и, не в силах сносить больше ужасного зрелища, уехал в Афины… Только ночь прекратила кровавую бойню.
Всю ночь греки вытаскивали обломки кораблей, чинили повреждения и готовились к новой битве на следующий день. Но утром они увидели, что персидский флот ушел по направлению к Азии. Греки пустились в погоню за персидским флотом, гнались за ним до острова Андроса, но не могли настичь и вернулись назад к Саламину. Подплывая, они увидели движение на высотах Аттики: персы подымались, чтобы отступать на север. Сам Ксеркс, как узнали они, уже был на пути в Азию. Победа была полная: враг отступал и на суше и на море.
Жертвоприношение по случаю победы.
Рисунок на вазе. 450—430 гг. до н.э.
Позднею осенью, после расправы с некоторыми городами из не примкнувших к
