Переворачиваюсь на один бок, потом на другой, поджимаю под себя ноги, но понимаю, что уснуть всё равно не получится. Никак невозможно, когда мочевой пузырь сводит судорогой. Чёрт, почему люди настолько слабые животные?

Аккуратно, стараясь не разбудить Катрин, встаю с кровати, морщась от скрипа половицы. Как преступник, честное слово. Нахожу кое-как свои трусы, шорты, быстро одеваюсь и, бросив ещё один взгляд на спящую девушку, иду к балкону. Южные ночи у морской кромки всегда тёмные, и слабый свет луны пробивается сквозь облака, едва освещая двор, а фонарь за воротами то ли разбил кто-то, то ли его выключили в целях экономии. Ладно, сейчас быстро сбегаю домой и вернусь, пока Катрин не проснулась – женщинам нельзя оставаться в одиночестве после секса, они от этого грустят и накручивать себя изволят.

Ухватившись крепко за прохладные деревянные перилла, перемахиваю через них и приземляюсь на землю. Она мягкая, трава густая, потому выходит практически бесшумно. Замечательно. Точно вор, осматриваюсь по сторонам, а лёгкий ветерок холодит голый торс. Остыть не мешает, а ещё принять душ, потому тороплюсь к низкому забору, чтобы, не теряя времени, оказаться поскорее дома.

И вот, когда я крадусь, пригнувшись, к забору и до него рукой подать, сзади раздаётся странный шорох, и что-то тяжёлое обрушивается на мой череп. Твою мать! Взмахиваю руками, падаю на спину, а голова болит так, словно сейчас лопнет. Какого хрена?!

– Ой, Вадим! – встревоженный голос рядом, а шиплю от боли, садясь и обхватывая несчастную голову руками. В черепе неприятная пустота и звон, потому пытаюсь сжать его сильнее, чтобы унять эти ощущения. – Это вы? Но как…

Сильнее сдавливаю голову, но помогает слабо. Ощупываю затылок, понимая, что приложили меня чем-то по нему от всей души. Матерюсь про себя, наблюдая самый настоящий звездопад перед глазами. Как невезучий кот Том из американского мультика.

– Ольга Петровна, вы меня чуть не убили, – хриплю, когда голос наконец-то возвращается. – За что вы так со мной?

Неужто всё слышала? Мы, вроде бы, тихо себя вели… Да нет, не может быть, иначе бы она сейчас надо мной не хлопотала.

– Вадим… а что вы делаете в моём дворе? – беспокоится хозяйка.

«Трахался с вашей внучкой, как в последний раз, а сейчас поссать решил сбегать», – вертится на языке, только не уверен, что Ольгу Петровну устроит такой ответ. Как бы топором после этого не порубала – ей, мне кажется, это под силу.

– Я страдаю лунатизмом, – выдаю первое, что способен сгенерировать мой несчастный мозг. – Хорошо, что недалеко забрался в этот раз.

Правда, момент, что лунатики вряд ли надевают шорты перед тем как отправиться в ночной вояж, я молчу – авось прокатит.

– В наш двор забрались? – уточняет, а я охаю и киваю. – И давно это с вами?

– С самого рождения. Мать говорила, что я даже из роддома сбежать попытался. Ну и родился раньше срока – не иначе тоже лунатизм. Первые признаки.

Ольга Петровна причитает, извиняется, и рядом на землю падает палка, которой мне и пыталась укоротить жизнь.

– Как вы себя чувствуете? Больно? – хлопочет вокруг меня, а я отмахиваюсь.

– Терпимо. Не волнуйтесь. Сейчас посижу немного и совсем хорошо станет.

– Я просто подумала, что вы вор, – разводит руками и снова охает.

– Я бы тоже так подумал, честное слово.

Головокружение постепенно отпускает, и я, опираясь рукой на прохладную землю, поднимаюсь на ноги. Удивительно, что после такого приключения у меня сухие шорты, но в туалет уже почему-то не хочется.

– Куда это вы собрались? Я вас не отпущу, – заявляет категорично Ольга Петровна, а я потираю ушибленный затылок. – Сейчас голову вашу посмотрю, холодное приложим. Не выдумывайте!

Ольга Петровна, точно бронебойная машина, и с места её не сдвинуть. Зато теперь я понимаю, в кого уродилась Катрин с её жаждой хватать то копья, то камни и вершить справедливость.

– А у вас есть липовый чай? – интересуюсь, а Ольга Петровна кивает.

– Конечно, сынок, есть, – расплывается в улыбке, но потом строго добавляет: – Но сначала компресс!

– Компресс так компресс, – обречённо соглашаюсь, и Ольга Петровна удовлетворённо хмыкает.

В доме тепло и пахнет пирогами, и этот запах, как нечто забытое из детства. У меня когда-то тоже была бабушка, но я плохо её помню – слишком рано умерла, но этот аромат въелся на подкорку. И хоть я совершенно не ем выпечку и терпеть не могу сладкое, сейчас блаженно улыбаюсь. Голова почти не болит, но немного кровит, хоть и слабо. Это не беда, зато будет липовый чай. И компресс, да.

– Присаживайся, милый, – отбрасывает в сторону официоз Ольга Петровна и порывается помочь мне усесться, но я отметаю заботу, потому что мужик, а не малахольный инвалид, вокруг которого хлопочут пожилые женщины. – Сейчас я тебе холодненькое дам, приложишь к ушибу.

Занимаю место у окна, а Ольга Петровна замечает как бы между прочим:

– Это любимое Катюшино место. Забавно, что ты именно его выбрал.

Пожимаю плечами, а Ольга Петровна поворачивается к холодильнику и достаёт оттуда замороженную ногу. По виду индюшачью.

– Дай место ушиба посмотрю, – предлагает, но я отрицательно качаю головой. – Тогда вот, приложи, а я чай заварю.

Обматываю птичью ногу чистой тряпкой и прикладываю к затылку, понимая, что в покое меня всё равно не оставят. Иногда лучше согласиться. Индюшкин окорок приятно холодит затылок, а чайник, поставленный на плиту, тихо урчит. Несмотря на всю абсурдность ситуации, я почти счастлив, когда ароматный чай льётся в кружку.

– Не тошнит, голова не кружится? – не унимается Ольга Петровна, присаживаясь напротив, а я со всем пылом заверяю, что беспокоиться не о чем. – Слава богу, а то я изволновалась вся.

– Всё хорошо. А чай чудесный.

Ольга Петровна заливается горделивым румянцем и, несмотря на возраст, кажется настоящей красавицей. Такая истинная природная красота, идущая от сердца, которую не способно стереть ни время, ни заботы.

– Может быть пирог с вишнями будешь? Вку-у-усный.

– Нет, я не люблю выпечку, – уверяю, прихлёбывая чай. – И да, спасибо за компресс, помог.

Возвращаю ногу Ольге Петровне, а она размышляет вслух, что мы в своих городах совсем уже разучились радоваться жизни. И как это можно не любить пироги с вишнями, да ещё и домашние?

– За фигурой следишь, что ли? – Ольга Петровна смотрит на меня смешливо. – Мужчина должен много есть!

– Ладно уж, давайте ваши пироги, – смеюсь, потому что понимаю: есть моменты, которые нужно проживать по полной программе.

И когда вторая чашка чая возникает передо мной, а кусок пышного пирога кладут для меня на голубенькую тарелочку, вверху что-то хлопает, и следом слышатся быстрые шаги вниз по лестнице. Катрин.