Ходил сегодня в Воскресенский собор, на обратном пути увидел, что недавно еще заброшенная гостиница вдруг ожила. Кажется, с неделю на службе не был? Ну, как-то так. А тут вдруг и дымом запахло, и забор подновили, вывеска новая. И не просто текст, а живопИсь. Мурал.

Рисунок для уездного города не плох. Вон, даже усы и нахмуренные брови у государя на вздыбленном коне прорисованы. Вот только, отчего он здесь вообще изображен? С какого бока Медный всадник к Москве? Начал лихорадочно вспоминать — не перепутал ли чего? Нет, уж настолько-то не перепутать. Может, это какой-то другой всадник? Если Москва, и конный памятник, то сразу вспоминается Юрий Долгорукий на Тверской площади. Но основателя столицы увековечили гораздо позже. Не то на юбилей столицы, не то в пятидесятые годы. До этого там стоял памятник… Кому-то стоял. А, генералу Скобелеву. Но Скобелев — а это я точно знаю, умер два года назад и памятник ему пока не стоит. Да и вообще, Скобелева увековечили незадолго до Первой Мировой войны.

Как не ломал голову, не смог вспомнить. Или, в этой реальности Петр скачет в Москве? Теоретически, в Первопрестольной могла где-нибудь стоять копия с работы Фальконе, а я об этом мог и не знать.

— Доброго утра, Иван Александрович, — послышался женский голос.

Господи, кого же я вижу!

— Здравствуйте, Анастасия Тихоновна, — поприветствовал я хозяйку гостиницы.

Говорили, что после выхода из тюрьмы госпожа Кошелева «Англетер» собиралась продавать и съехать из Череповца. А тут, вишь, не съехала. Видимо, в цене с покупателем не сошлась. Возможно, что Анастасия Тихоновна временно здесь обитает, утрясает вопросы купли-продали, а скоро съедет. А новое название гостинице дал новый владелец.

— А я смотрю — его благородие, господин следователь идет. Думаю, не к нам ли он? Надо выйти, спросить. Если желаете нумер себе заказать — всегда пожалуйста, — улыбнулась женщина. — Правда, не обессудьте, цены теперь повыше — по рублю господский нумер сдаю. Так сами понимаете — убытков много, расходы, теперь вот, придется возмещать.

Еще бы расходов у нее не было. И сама в тюрьме посидела, и муж на каторгу ушел. А присяжному поверенному, который разливался соловьем, уверяя, что бедная женщина оказалась жертвой обстоятельств и мужа-злодея, сколько пришлось отдать?

Как ни присматривали за домом, но все равно, добрые горожане кое-что из мебели и посуды успели растащить. Пусть скажет спасибо, что полиция жилище и хозяйственные постройки сохранила, а еще лошадей. Но если Анастасия Тихоновна предлагает нумер, значит, она здесь остается хозяйкой. В принципе, законом это не запрещено, но кто другой на ее месте поспешил бы уехать. Ишь, смелая какая. Не опасается, что все сожгут? Или решила, что если сразу не пожгли, то теперь уже и бояться нет смысла? Все может быть.

— Спасибо. Если соберусь снимать нумер, так только к вам, — усмехнулся я.

— Да-да, Иван Александрович, только к нам. Вы человек молодой, пока неженатый. Да и поженитесь, так мало ли что… У меня нумера есть для встреч. И чистота обеспечена, и болтать никто не станет.

Знаю я про нумера для встреч. И еще знаю, что берешь ты с местных проституток процент, а тех, кто не отдает, приказываешь избивать.

Но говорить я о том не стану. Жалобы девицы легкого поведения не подают, а пугать хозяйку — только сотрясать воздух. Я не воспитатель в институте благородных девиц и с проституцией не собираюсь бороться. Кажется, уже как-то упоминал, что по моему разумению, от хорошей жизни на панель не идут? И с проституцией покончить легко — нужно ликвидировать тех, кто пользуется услугами «жриц любви». Не будет спроса, не будет и предложения.

Но свои мысли предпочитаю оставить при себе. Разумеется, с Абрютиным поговорю, а Василий Яковлевич, по мере возможности, сюда своего человечка внедрит. Идеально бы коридорного или горничную, но это уж, как пойдет.

Пусть муж с работником и взяли всю вину на себя, но я до сих пор считаю, что управляла ими сама хозяйка. Такие места обязательно надо держать под контролем.

Кивнув на вывеску, спросил:

— Это вы пошутить решили? Если уж памятник Петру Алексеевичу, назвали бы гостиницу Санкт-Петербургом. Для Москвы бы лучше памятник Минину с Пожарским подошел.

— Ох, Иван Александрович, лучше не говорите, — всплеснула руками хозяйка. — Хотели, чтобы вывеска покрасивше была. Супруг мой живописца нанял — Сашкой звать, фамилия Прибылов, пять рублей только за холст ему заплатил, да пятнадцать за работу. Велел ему что-то такое нарисовать, московское. Даже открыточки дал, где аккурат и памятник Минину с Пожарским изображен, и Собор Василия Блаженного. Что бы ему попросту не срисовать? Ему, как человеку, сарай для трудов отвели и четыре лампы керосиновые, чтобы света побольше. Наутро мужики пришли, холст на доски натянули, да вывеску и прибили. Мы посмотрели, ахнули. Известно же, что памятник Петру Алексеевичу, на котором он с конем шведа топчет, в Петербурге, а не в Москве. Муж его даже побить хотел, да что толку? Сашка в сарае лежит, распьянехонек. Всю ночь пил и вывеску вырисовывал. Растолкали его, а он еле-еле языком ворочает, но говорит — да так гордо, ну и что, что Медный всадник в Питере? О том каждый дурак знает. Вот он, он живописец, он Петра Алексеевиче в Москве видит! Он Петра Алексеевича спьяну увидел в Москве или у художников так положено? Мы тут подумали и решили — уж больно хороша вывеска, жаль снимать. Сашка у нас пока. Пьет, правда, но все равно, художник отменный. Он нам уже и стены покрасил, а поверх краски человечков смешных нарисовал. Постояльцы говорят — ради смешных картинок у вас останавливаться будем. Маловато, постояльцев-то правда. Две трети комнат пустует.

— А если Москву замазать, да Санкт-Петербург вместо нее написать? — предложил я. — Можно даже ничего не снимать, стремянку поставить. Медный всадник сбоку, краска на него не нальется.

— А Санкт-Петербург в городе уже есть, — сообщила хозяйка. — Гостиница «Лондон» теперь «Санкт-Петербургом» именуется. Зачем в Череповце две столицы?

Ну да, ну да. Две столицы в захолустном городке — многовато.

— А «Континенталь» старое название сохранила? Или стала… «Самарой» там, «Нижним Новгородом»?

— «Континенталь» теперь «Севастополем» прозывается.

Севастополь — не Москва или Санкт-Петербург, но название громкое. Как-никак, город русской славы. Но что-то я выпал из жизни. И Нюшка мне новости на хвосте