— Так я господину губернатору подробную телеграмму отправил, — сообщил Абрютин. — С Ярославской полицией вышестоящее начальство должно связываться, а не я. Адреса известны, допросят. Но по своему опыту знаю, что со скупщиков взятки гладки. Продали им слитки серебра, чего не купить? А по братьям мне уже приказ пришел — арестованных держать в Окружной тюрьме, ждать, пока за ними из Новгорода конвой придет. А как придет — то братьев, все вещественные доказательства с бумагами в губернию передать.

Представив, сколько бы у меня было работы, если бы мне поручили вести это дело мысленно перекрестился, что грабителями храмов стану заниматься не я. Но там уже одна сплошная рутина. Все самое главное сделано.

— И жили они тихонько, словно мышки-норушки, — предположил я. — Наверняка и городовой никаких претензий не имел?

— Совершенно верно, — подтвердил исправник. — За их кварталом городовой Яскунов закреплен. Говорит, — мужики хорошие. Отродясь на них жалоб не было. При случае они всегда помогают — пьяницу утихомирить, драку какую разнять. От батюшки тоже никаких претензий. Если в городе — службы посещают исправно. Жадноватые, правда — никогда на ремонт храма не жертвуют, ни на вдов с сиротами. Или дадут копейку-другую, вот и все. Но грех пенять.

На Америку деньги копили. Экономили.

— Проблем с допросами не было? — поинтересовался я.

— Никаких. Мы же их сразу, как взяли, допрашивать и стали. И спасибо, что инструкцию дал.

Я только кивнул. Особо-то никого не инструктировал — городовые тоже не лыком шиты, допрашивать умеют.

Что ж, вроде, все на сегодня. Справку для Лентовского они сами пришлют. Но есть у меня для господина исправника еще кое-что.

— Василий, а ты на повышение не хочешь? — поинтересовался я.

Был у меня предварительный разговор с батюшкой еще в Рождество. Интересовался он моим другом. А в самом последнем письме, полученном вчера, спрашивал — не испытывает ли Василий Яковлевич желания переехать в Санкт-Петербург? Есть в департаменте полиции одно местечко, нынче вакантное, куда без особого напряга можно пристроить надворного советника из Череповца. Не бог весть что, и должность соответствует только чину надворного советника, но перспективы.

Ответить на письмо я собирался дать сегодня — вернусь домой, сразу и напишу. Как раз в тему кадровой политики МВД — провентилироватьвопрос о местечке для Карандышева, и по Абрютину.

— Иван, припомни, был же у нас разговор… — скривился Абрютин.

Василий Яковлевич и в самом деле говорил, что переезжать в столицу не хочет. Но у меня тогда конкретики не было. Так, обстановку зондировал по возвращению от родителей. Я же тогда обещал отцу, что не стану распространяться о его повышении. А отцу нужно потихонечку обзаводится надежными людьми.

А Василий мне говорил, что в Череповце у него и дом, и неплохая должность. И сын учится в Вологде. Все бросать и срываться с насиженного места? Разумеется, если будет приказ министра о переводе, то куда же Абрютин денется, но хотелось бы, что он сам решился.

— Ну ты ведь даже меня не спросил — что за место, чем заниматься станешь? Пару лет посидишь, а потом тебя на повышение переведут, а там коллежский советник светит, а следом и статский. Генерала не обещаю, но полковника ты получишь. И бригадира.

— Не обижайся, но не хочу, — пошел в отказ Абрютин. — Я и так знаю, что работа кабинетная, а мне бумаг и в Череповце хватает. И коллежского я здесь получу. Четыре года, а со «станиславом», так может и раньше.

— Так в Череповце коллежский у тебя потолок, а там?

— А там у меня начальства будет до чёрта и выше, а здесь сам себе хозяин, — хмыкнул Абрютин. — А коллежского советника мне хватит, как ты говоришь — за глаза и за уши. Ты сам-то отчего вслед за батюшкой не хочешь ехать?

— А мне никто и не предлагает, — пожал я плечами. — К тому же, здесь я значимая фигура — цельный титулярный советник, да еще и кавалер. Молодой и дикорастущий. И батюшка у меня товарищ министра, поэтому исправники его обижать не станут. А в Петербурге, куда не плюнь, везде чьи-то родственники по Невскому бродят. Здесь у наспокой и умиротворение, а там и народа много, и извозчики скачут туда-сюда. Перейдешь улицу в неположенном месте, попадешь под дикую лошадь.

— Вот видишь, сам не хочешь, а меня отправляешь, — обрадовался Василия Яковлевич.

— Так одно дело ты, совсем другое я. Ты, как-никак, боевой офицер, а у меня даже образования нет. Если бог даст, экзамены сдам, диплом получу, тогда и стану думать. А сейчас какой смысл?

— Ладно, ты скажи, какое местечко мне приготовил? — спросил Абрютин. Ишь, заинтересовался.

— Место как раз для тебя, — внушительно произнес я. — Должность старшего помощника делопроизводителя в Земском отделе МВД. Не помню, сколько в нем производств, но много. А это делопроизводство занимается вопросами воинской повинности. А ты не просто полицейскую службу изнутри знаешь, так еще и сам армейский офицер. Старший помощник — надворный советник, а делопроизводитель — уже коллежский, но с правом получения статского. В помощниках ты немного посидишь, потому что делопроизводителю скоро в отставку уходить. Желающие будут, но у тебя преимущество — боевое прошлое, орден.

Может, к тому времени у Абрютина и второй «крестик» появится, но рано говорить.

Теоретически, начальников делопроизводств и их помощников должен подбирать управляющий Земского отдела, а уже потом согласовывать кандидатов с министром или его товарищем. Но если батюшка делает предложение, стало быть, знает, о чем говорит. Не исключено, что он начал «зондировать» почву не с первого марта, как заступил на должность, а раньше, как только узнал о своем будущем назначении.

Сообщив Абрютину о возможных плюшках, честно предупредил:

— Правда, смутно себе представляю, чем ты станешь заниматься в делопроизводстве о воинской повинности.

— Зато я прекрасно себе представляю, — мрачно сказал Абрютин. — Масштабы, разумеется, меньше, но работа такая же. Мы же для уездного воинского начальника списки будущих новобранцев готовим, следим, чтобы они вовремя медицинское освидетельствование прошли, дезертиров ловим, опять-таки, сопровождение до пунктов сбора организуем. Еще полиция должна следить, чтобы новобранцы на месте сбора трезвыми были.

— Получается? — ехидно поинтересовался я.

Василий Яковлевич только рукой махнул.

Утешить Абрютина, что отправка в армию во все времена сопровождалась пьянкой? Не зря Николай