Она так ждала это воскресенье. Рано утром предстояло читать отрывок из произведения Льва Кассиля «Великое противостояние». Затем поездка за город вместе с несколькими друзьями, тоже работавшими на радио. Скоро отпуск, и она поедет на дачу в Рождествено к маленькой своей дочке Ларисе.

Мария Петрова закончила выступление, встретилась с друзьями, и все отправились за город. Был июньский солнечный день, они пели, шутливо обсуждали, где бы в лесу среди берез организовать завтрак.

На шоссе они увидели необычное множество машин, и все почему-то ехали назад, в сторону Ленинграда. Что-то было в этом странное, тревожное. А из города, кроме них, – никто. Наконец один водитель грузовика, выглянув из кабины, крикнул: «Вы что, радио не слышали?»

В воскресенье позвонили в дверь квартиры Виссариона Саянова. Он сразу открыл, и румяная девушка-почтальон вручила ему письма. Среди них такое, какие писателю приятно получать, – от русского авиатора, участника Первой мировой войны. Авиатор стал пенсионером и жил в маленьком городке на севере России. Он прислал альбом с фотографиями времен мировой войны. На одной из них – русская деревня, куда в 1915 году немецкий самолет сбросил 4 бомбы. В ту войну это был один из первых воздушных налетов. Автор письма предложил Саянову использовать фотографии в случае переиздания его книги о действиях авиации в войне 1914–1917 годов.

Было кое-что еще более интересное в доставленной почте – присланная журналом «Звезда» корректура его поэмы о генерале Кульневе, который вел российский арьергард на бой с Наполеоном, о смерти этого генерала. Саянов поглядел на корректуры. В глаза бросился отрывок: «Год двенадцатый… Месяц июнь… Неспокойные эти дни… Перемены и смут времена… то, что знали досель, – это малые войны. А теперь наступает большая война. Враг вступает в Россию…»

Саянов разложил на столе корректуру и стал терпеливо перечитывать строчку за строчкой. Он увлекся, потерял ощущение времени и, когда зазвонил телефон, машинально взял трубку, по-прежнему не отрываясь от рукописи.

«Ты уже слышал?» – взволнованно спросил его друг.

«О чем?»

«О войне…» Саянов включил радио. Исполняли военный марш. Он распахнул окно. Безоблачное небо. По широким ленинградским улицам гуляли мужчины в нарядных выглаженных костюмах, девушки в летних платьях; подростки в голубых спортивных майках спешили с теннисными ракетками на корты. На Неве рассекали воду катера, клонились под ветром белые парусники, над мостами кружились чайки.

И Саянов задумался о Санкт-Петербурге времен империи, о Петрограде времен войны с кайзером и о нынешнем Ленинграде.

Как и все ленинградцы, он любил свой город. После каждого отсутствия ленинградец возвращается сюда с трепетным волнением, как молодой влюбленный к своей любви! Как тяжело разлучаться надолго! Поэты многих поколений воспели этот город. И с каким вдохновением. Город, который Иннокентий Анненский назвал «проклятой ошибкой Петра». Пушкин писал, благоговея и ужасаясь, о величии Петра, о его могучей воле и железной решимости создать великую столицу на заболоченных пространствах в устье Невы, нисколько не думая о человеческих жизнях и цене, о наводнениях, бурях, о холоде, болезнях, о страданиях и смерти. Для Достоевского облик города раздваивался. Туман, бездна… Медный всадник над болотами… край России. Россия и не Россия в одно и то же время. Здесь Россия уходит в бесконечность, в безбрежное море, здесь невидимый барьер, где кончается она и начинается Европа.

Обо всем этом и еще о многом думал Саянов, глядя в окно. Золотые шпили, остроконечная игла Адмиралтейства, врезавшееся в небо лезвие Петропавловской крепости, купол Исаакия, золото и ободранная эмаль церкви Спаса-на-Крови, построенной на Екатерининском канале, на месте покушения, где разорвалась бомба убийцы и где лежал, истекая кровью, Александр II.

Как не раз в прошлом – и в 1919 году, когда выступили рабочие батальоны, чтобы остановить немцев, и в стародавние времена, когда раскачивался непрерывно маятник войны, когда русские то выступали, то возвращались, воюя с поляками, литовцами, ливонскими рыцарями, шведами и другими, – так и теперь над широкими проспектами все заглушил грозный голос войны.

Саянов слышал, как оркестр заиграл военный марш, издалека донеслась чья-то команда, чей-то победный возглас. Где-то поблизости плакала женщина, тихо и безутешно. В Россию пришла война.

Теплый ветер дул с Финского залива. Молодой поэт Алексей Лебедев (он же – младший офицер Военно-морского флота) и его жена Вера позавтракали на даче у друзей. Вода была холодной, но Алексей решил окунуться. После вечерней выпивки, танцев, тостов, смеха это подействует укрепляюще. Вечером он читал стихи. Это был крепкий молодой человек, иным казалось, что у него сердитое, даже мрачное лицо, но на этом вечере он был весел, раскован. А потом они с Верой гуляли ночью по ярко освещенному Ленинграду. Говорили о будущем, о своих планах, о своей любви. Он читал ей стихи:

В июне, в северном июне,

Когда излишни фонари,

Когда на островерхой дюне

Не угасает блеск зари,

Когда теплу ночей доверив,

Под кровлей полутемноты

Уже раскрыл смолистый вереск

Свои лиловые цветы,

А лунный блеск опять манил

Уйти в моря на черной шхуне.

Да, я любил тебя, любил

В июне, в северном июне.

Он читал, а вокруг было необыкновенно тихо. Стволы берез как бледные призраки. Весенняя зелень листвы. Все застыло, замерло. На зеркальную гладь Финского залива опускался легкий туман.

А теперь солнечное утро. Они пошли в лес, отыскали тихую поляну, сели на зеленую свежую траву!

В кармане у Алексея был томик Джека Лондона. Он попросил Веру почитать вслух, опустил голову ей на колени и вскоре задремал. А Вера, отложив книгу, осторожно, чтобы не разбудить, отодвинулась и долго на него глядела. Она уже и сама почти заснула, но подбежала совершенно незнакомая девушка:

«Вы не слышали радио? Война!»

Война. Сердце дрогнуло. Вера нежно коснулась Алексея и сказала очень тихо: «Война, Алеша! Война».

Он сразу проснулся. «Вот и началось, – сказал он с твердой решимостью. – Будем с ними драться».

Неподалеку, на Лисьем Носу, в доме отдыха «Ленинградской правды», начинающий репортер Всеволод Кочетов и несколько старших его товарищей на площадке за домом играли в волейбол. Дом среди сосен, полдень, скоро завтрак. Но кто-то сообщил: война.

Они были газетчиками и не стали в тот момент раздумывать о значении, последствиях. Одна мысль ими владела: поскорей в Ленинград, в редакцию, дать в газету материал!

Моментально сотрудники газеты, десять или более человек, помчались к шоссе Ленинград – Выборг, остановили проходивший мимо полуторатонный грузовик и велели шоферу везти их