что случится с ее матерью. Возможно, она никогда не покинет это место. В глубине души ей было грустно, что таково существование Деметры в подземном мире – здесь она так же одинока, как и в верхнем. Персефона никогда раньше об этом не задумывалась, но теперь она поняла.

Уходи со мной сейчас, и мы сможем забыть, что это вообще произошло.

Так Деметра умоляла, когда они встретились лицом к лицу в арсенале, но забыть было невозможно, потому что она причинила Персефоне слишком много боли. Это невозможно было стереть из памяти, и ни на минуту нельзя было притвориться, что этого никогда не случалось.

Внезапно у нее защемило в груди. У нее не было времени размышлять о том, как все закончилось, и, честно говоря, она не могла себе этого позволить. Ей нужно было сосредоточиться на Аиде.

Это чувство становилось все острее. Аид.

Она попыталась представить, каково было бы снова увидеть его после того ужаса, через который Тесей, вероятно, заставил его пройти. Можно было только представить, что ему приходится переживать, учитывая, как нечестивцы и Триада обошлись с Адонисом, Гармонией и Тюхе. От этой мысли ей стало дурно.

Он точно не вернется прежним, но она будет любить его, несмотря ни на что, независимо от того, сколько кусочков ей придется собрать воедино.

* * *

Персефона заглянула в свои апартаменты, чтобы проведать Гармонию. Афродита все еще была там – она спала, свернувшись калачиком рядом с ней на кровати. Сивилла сидела у камина и работала. Она встретилась взглядом с Персефоной поверх своего компьютера, когда богиня приблизилась.

– Без изменений?

– Без изменений, – ответила Сивилла.

Персефона нахмурилась и внимательнее посмотрела на Сивиллу. Ее глаза казались темными, почти синими.

– Ты спала? – спросила она.

Сивилла покачала головой.

– Я работала над статьей для «Адвоката» о твоей жизни, основываясь на том, что ты сама мне рассказала, – сказала Сивилла. – Знаю, для тебя это сейчас не главное, но пока ты работаешь над спасением Аида, я могу поработать над тем, как тебя воспринимает общественность.

Персефона опустилась в кресло, внезапно ощутив тяжесть всего, что произошло за последние несколько дней, и того, что еще ждало ее впереди.

– Это кажется таким нелепым, не так ли? Мне должно быть безразлично, что они думают… Но это не так.

– Тебе небезразлично, потому что ты знаешь правду, – сказала Сивилла.

– Моя правда – это правда не для всех, – сказала Персефона. – Были и смертные, и бессмертные, которые испытали на себе другую Деметру – ту, которая даровала им благосклонность, предложила процветание и изобилие в той форме, которую они пожелали.

– Это не умаляет того, через что ты прошла, – сказала Сивилла.

Персефона ничего не ответила. Хотя слова оракула облегчили ее тревогу, их разговор разбередил еще одну душевную рану. Она заслуживала такой же доброты Деметры, какую та показывала другим. Никто не показал ей этого лучше, чем Аид и его царство. Незнакомые люди относились к ней добрее, чем ее мать, женщина, которая утверждала, что отчаянно хотела ее.

Сейчас она не могла все это осознать и перевела взгляд на кровать, где лежали Гармония и Афродита.

– Что говорит Геката о ее ране? – спросила Персефона.

Сивилла проследила за ее взглядом.

– Она говорит, что нам, возможно, придется воспользоваться Золотым руном.

Персефона не слышала о Золотом руне с тех пор, как изучала Ясона и аргонавтов в колледже. Ясон, законный царь Иолкоса, был отправлен своим дядей Пелием за руном, что, по его мнению, было невыполнимой задачей. Добившись успеха, Ясон смог вернуть себе трон, и руно стало олицетворять царственность, но его настоящая сила заключалась в том, что оно могло исцелять.

– Тебе не нравится эта идея? – спросила Персефона.

Сивилла заколебалась.

– Меня беспокоит не использование руна. А то, как его получить, – сказала она и замолчала. – Геката говорит, что руно висит на дереве в священной роще Ареса и его охраняет дракон.

– Арес, – сказала Персефона. – Но это должно быть просто. Афродита…

Сивилла покачала головой:

– Зевс запретил помогать тем, кто его предал.

Персефона задумалась, откуда Зевс мог узнать. Был ли его указ связан с магией?

– Мы должны найти другой способ, – сказала Сивилла.

Возможно, Аид знает другой способ. Персефона подумала об этом, но не произнесла вслух. Она понимала, что какая-то часть ее боялась надеяться, а другая все же надеялась, потому что Персефона знала, кем она станет, если у нее заберут Аида. Это было бы все равно что снова выпустить в мир зло из ящика Пандоры, только за всем этим хаосом в этот раз будет стоять она.

Уходя, Персефона встретила Гекату в фойе дворца. Богиня вручила ей Галантис – черную кошку – и велела взять животное с собой в лабиринт.

– Не беспокойся о ней. Она позаботится о себе и о тебе, – сказала Геката.

Затем она обеими руками коснулась лица Персефоны. Руки были холодными, и Персефона вздрогнула от ее прикосновения.

– Многие из нас слишком долго полагались на магию, чтобы теперь пытаться решать проблемы без нее, но ты… тебе пришлось прожить большую часть своей жизни как смертной. Нет никого, кто лучше тебя подходил бы для лабиринта.

Персефона глубоко вздохнула, пытаясь унять беспокойство, клокотавшее в ее груди. Это не сработало, но слова богини колдовства немного притупили ее эмоции.

– Спасибо тебе, Геката, – сказала она тихим голосом.

Богиня улыбнулась и опустила руки. Она могла бы выглядеть совсем как гордая мать, если бы в ее глазах не было затаенного страха.

– Ты сможешь это сделать, Персефона.

Персефона ничего не сказала, только крепче прижала кошку к себе, призвала свою магию и покинула подземный мир.

Глава XIII. Дионис

– Что значит «она в больнице»? – грозно спросил Дионис.

Найя и Лилия, две его менады, только что вернулись с новостями, и это было совсем не то, чего он ожидал. Федру привезли в Общественную больницу Асклепия. Наверняка в этом был виноват ее дерьмовый муж Тесей.

– У нее схватки, – сказала Найя.

– Схватки, – повторил Дионис.

– У нее будет ребенок, – сказала Лилия. – На случай, если ты не знаешь, что это значит.

– Я знаю, что это значит, – сверкнул глазами Дионис. – Но как это произошло?

– Учитывая, как часто ты раздеваешь Ариадну взглядом, я удивлена, что ты не знаешь, откуда берутся дети, Дионис.

– Я не знаю, почему я вас до сих пор терплю, – пробурчал Дионис.

Лилия усмехнулась.

– Ариадна не говорила, что ее сестра беременна, – добавил он.

Найя пожала плечами:

– Она не видела Федру несколько месяцев. Вполне возможно, что она и сама не знает.

– И что я должен делать с этим гребаным ребенком?

– Что ты имеешь в виду – делать с этим гребаным ребенком? – спросила Лилия. – Ты заберешь его с собой.

– Это похищение.

– Это не похищение, если есть согласие.

– Ребенок не может дать согласие!

На мгновение воцарилась тишина, а затем Найя сказала:

– Я действительно не понимаю, как ты прожил так долго.

– Нас двое, – отрезал Дионис.

– Трое, – добавила Лилия.

Дионис угрюмо посмотрел на них обеих.