Кто-то дернул его за руку – молодая девушка, одна из служанок. Тесей замахнулся на нее.

– Не трогай ее! – Федра вскрикнула, когда служанка отлетела и врезалась в противоположную стену.

Федра опустилась на колени и потянулась к девушке. Та лежала неподвижно, ее шея была повернута под неестественным углом. Федра тряслась от рыданий и тихим голосом повторяла:

– Тесей. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

Он потянулся к жене и рывком поставил ее на ноги.

– Отвечай на мой гребаный вопрос, Федра, – прорычал он.

По ее лицу текли слезы, из носа капали сопли. Она была отвратительна, и он никогда еще так сильно на нее не злился.

– Я бы никогда не посмела, – стонала Федра. – Я бы никогда.

Тесей резко отпустил ее, и она пошатнулась.

Он начал расхаживать по комнате. Он хотел куда-то выплеснуть свой гнев.

– Если ты никогда бы не посмела, то кто? – потребовал он ответа.

Федра смотрела на него, ее взгляд был полон ужаса и потрясения. В нем чувствовалась боль, как будто она не могла поверить, что смотрит в глаза человека, которого любит.

– Там была новая горничная, – прошептала Федра.

– Новая горничная? – Он остановился и направился к ней. – Какая новая горничная?

Она отступила, прижавшись спиной к стене.

– Какая. Новая. Горничная.

– Она приехала сегодня утром, – объяснила Федра. – Я думала, ты в курсе. Ты же сам контролируешь всех, кто работает в этом поместье.

От Тесея не ускользнул ее тонкий намек.

– Черт! – Это слово царапнуло его по горлу, когда он закричал. Он снова перевел взгляд на жену и ткнул пальцем ей в лицо. – Никогда никого не впускай в этот дом, если я прямо не скажу тебе об обратном. Ты поняла?

Она кивнула, и он отчетливо услышал журчание воды. Он посмотрел вниз и увидел, что Федра стоит в луже. Тесей усмехнулся.

– Иди приведи себя в порядок, – сказал он с отвращением, но не успел он отвернуться, она заговорила с большей злобой.

– Это не моча, – сказала она. – У меня отошли воды.

Глава XII. Персефона

Персефона вошла в сад и зашагала по извилистой каменной дорожке, пока не добралась до своего участка – того самого, который Аид подарил ей, когда предложил создать жизнь в подземном мире. Он больше не был бесплодным, а изобиловал настоящими зелеными растениями с живыми сочными листьями.

Она вспомнила, что сказал Аид, когда она впервые увидела его царство. Если ты хочешь создать сад, то это будет единственная жизнь здесь. Она никогда не думала, что сможет таким образом подтвердить истинность этих слов, но магия Аида вокруг нее таяла.

Боль в ее груди усилилась. Казалось неправильным быть здесь и ждать завтрашнего дня, когда они уже знают, где Аид. Но им нужно было время, чтобы все спланировать – в основном спасение Федры, усложняющее ситуацию.

Персефона не знала, что и думать о Дионисе и Ариадне. Она не ожидала, что станет свидетельницей того, как эти двое, покрытые кровью, страстно обнимаются. Знания Персефоны о Дионисе распространялись лишь на его коллекцию вин и его клуб, который был известен своими бурными секс-вечеринками и алкоголем. До нее доходили слухи о его странном развратном турне по миру, где смешивались кровь и секс, и сегодня вечером ей показалось, что она мельком заглянула в этот мир, когда они без предупреждения заявились к нему домой, хотя на самом деле она не могла его винить. Гермес нечасто мог выбрать подходящий момент, и у них не было такой роскоши, как время. Даже сейчас она задавалась вопросом, не будет ли завтра слишком поздно.

– Тебе нужно отдохнуть, – сказала Геката. – Лабиринт потребует сил.

Персефона повернулась, чтобы посмотреть на богиню, когда та приблизилась, держа на руках пушистую черную кошку. Даже в лунном свете ее глаза сверкали ярко-зеленым.

– Это человек, Геката? – с подозрением спросила она, зная склонность богини превращать смертных, которые ее раздражали, во что ей заблагорассудится.

– Это кошка, – ответила Геката, глядя на животное сверху вниз. – Ее зовут Галантис. Я хочу, чтобы ты взяла ее с собой в лабиринт.

– Зачем?

– На случай, если там будут мыши, – ответила богиня.

Персефона приподняла бровь, но не стала больше ничего спрашивать, зная, что это единственное объяснение и других подробностей она не получит. Она снова перевела взгляд на сад.

– Я размышляла о том, чего хочу больше всего, – сказала Персефона.

Она подумала, что, если бы могла предвидеть, что предложит лабиринт, лишь бы она осталась, ей было бы легче сказать «нет». Но сейчас она не могла подумать о чем-то большем, чем то, чего хотела в настоящем, а именно спасти Аида, но у нее было чувство, что лабиринт попробует обхитрить ее.

– И к чему ты пришла? – спросила Геката.

– А что, если это не выбор? – ответила Персефона, глядя на богиню.

– Объясни, – попросила Геката.

– Что, если я столкнусь с чем-то, чего не знала, что я хочу?

Величайшее желание человека казалось чем-то совершенно иным, не столько выбором, сколько чем-то сформировавшимся вокруг того, чего ей не хватало всю жизнь. Она почувствовала на себе взгляд Гекаты.

– Чего ты боишься? Что он покажет тебе? – спросила богиня колдовства.

Персефона долго молчала, прежде чем заговорить, и озвучила свой страх, выпустив его в ночь.

– То, о чем сказал Аид – то, что он никогда не сможет мне дать.

Молчание было долгим, а чувство вины тяжелым.

– Ты боишься, что лабиринт заставит тебя меньше любить Аида? – спросила Геката.

– Нет, конечно нет, – ответила Персефона. – Но я боюсь причинить Аиду боль. – Этого она вынести не могла и быстро отвела взгляд. – Мне не следовало этого говорить. Я даже не знаю, что увижу.

– Думаю, ты точно знаешь, что там увидишь. – Богиня сделала паузу и улыбнулась. – Желания меняются, Персефона. Сегодня вечером ты можешь хотеть того, чего совсем не захочешь завтра.

Персефона нахмурилась. На самом деле она не хотела тешить свои страхи, но ей нужно было сказать об этом – произнести слова вслух, чтобы сомнения остались где-то вне ее тела.

– Что, если я не смогу этого сделать, Геката?

– О, моя дорогая, – сказала богиня, подходя на шаг ближе. Она погладила ее по щеке, и Персефона закрыла глаза.

– Ты сможешь. Ты сделаешь это. У тебя нет выбора.

Персефона не спала. Она встала рано утром, прежде чем небо озарилось приглушенным солнцем Аида, и направилась в Элизий, надеясь, что покой острова блаженных проникнет в ее душу и уймет тревогу, но, даже когда она сидела на поросшем травой холме, глядя на умиротворенный пейзаж, ее преследовал страх. Ни одна часть подземного мира не осталась нетронутой после нападения Тесея, и Персефона знала, что скоро то же самое произойдет со всем миром.

Она не помнила, как долго просидела так, перебирая в уме все, что произошло за последние несколько дней – по вине не только Тесея, но и Хелен. Персефона надеялась, что ее заявление по