– Включай свою штуку! – нервно сказала девушка.

Я щёлкнул тумблером. Мы не могли различить этот звук, но кто-то внутри его услышал. В центре искажённого пространства шевельнулись и упорхнули гигантские крылья. И кто-то завопил страшным голосом. Мы напугали ЭТО!

Я опустил прибор с аккумулятором на пол. Всё как мы планировали: оставить ультразвуковой излучатель на пороге и уйти. Его должно было хватить надолго.

Но Валери передумала. Она, кряхтя, подняла излучательную махину и сказала:

– Пойдём туда! Хоть с краю посмотрим! Никто такого не видел. Мы будем первыми!

После этих слов мой страх перестал быть важным. Меня тоже влёк азарт первооткрывателя. И что бы там ни было, оно боялось нашего прибора. Значит, наше оружие работает, и мы защищены.

Мотыльки бились в стекло маски. Под ногами лопались яйца. Это были не маленькие личинки. Что-то другое готовилось к рождению. Я смотрел вверх и не видел потолка. Не видел, где заканчиваются этажи тряпок. Они упирались в густой туман. Он был как небо.

Делая шаг, я оглядывался на выход. Дверь оставалась на месте. Она выглядела как маленькая щель в отвесной скале. Впереди опять кто-то заорал. Сверху сорвалось что-то большое и упало в центр искажённого пространства.

Я не хотел подходить, а Валери так и рвалась вперёд. Пришлось догонять её, упрашивать не подходить к мотыльку человеческого роста[40]. Но девушка хотела видеть. Она переложила мне в руки прибор и достала телефон.

На полу в грязном тряпье билась гигантская моль. Не совсем насекомое… Лапки, крылья, мохнатое тело, но голова была человеческая! С лицом странной соседки, что любила собирать тряпки со всех помоек.

Она корчилась от боли и пыталась закрыть уши игольчатыми лапками. Звук, который воспроизводил наш прибор, был для неё невыносимым.

– Мария Григорьевна, – тихо сказал я.

Через маску мой голос был неразличим, да и вряд ли гигантская моль вообще могла что-то слышать, кроме ультразвука, но она посмотрела на меня с чёрной ненавистью.

В её глазах полопались все сосуды. Она так сильно напрягала челюсть, что зубы трескались и падали крошками вместе со слюной.

В мыслях было: «Надо уходить, пока она не собралась с силами и не прикончила нас!» Оглянулся, а Валери уже нет рядом. Она сняла перчатки и делала что-то с горой тряпок.

Я протёр стекло маски и увидел: Валери чиркала зажигалкой. На тряпичной колонне заплясал рыжий огонёк.

– Ты чего делаешь? – закричал я. – Это же наш дом! Ты его спалишь!

– Какой теперь дом?! – ответила Валери. – Я мир спасаю от этой твари! Бежим отсюда!

Огонь разрастался, полз всё выше и выше. Искажённое пространство начало заполняться чёрным дымом.

Мы побежали к выходу. Сзади кричала соседка-моль, трещал огонь и взрывались яйца гигантского насекомого.

Валери выбежала на лестницу, я за ней. И прямо у нас за спинами рухнула башня из матрасов, завалив вход в квартиру. Мы чуть не остались там.

На улице я сразу сорвал маску и глотнул свежего воздуха. С волос лилось ручьём. Валери сидела на земле и смотрела на верхний этаж. Там за армированной плёнкой сиял оранжевый свет. Наш дом горел.

Я подал ей руку:

– Скорее, уходим!

И мы отправились в старую гостиницу. В ту ночь мы уже успели попрощаться со своим домом, но утром узнали, что в пожаре пострадала только одна квартира на третьем этаже.

Нам об этом рассказал сосед, который с утра уже успел побывать на месте происшествия:

– Дымом несёт, комнаты у тётки-тряпщицы прям чёрные-чёрные, зато хоть все насекомые передохли.

Мы с Валери переглянулись. Комнаты?! Он сказал комнаты? Но мы же видели целый мир.

Сосед не соврал. На третьем этаже снова была обычная квартира… сгоревшая дотла.

Мы много раз пересматривали короткое видео, которое сняла Валери: сплошная масса тряпья, на полу катается что-то серое. Выглядело это всё неубедительно.

Уже после я задумался о деталях, которые и раньше подмечал, но не придавал им значения.

Мария Григорьевна всегда ходила в закрытой одежде, оставляя открытой только голову. На её руках в любую погоду были перчатки. И носила она их как-то странно – некоторые пальцы перчаток были пустыми.

И одежда на спине у неё всегда топорщилась горбом. Но теперь я понял: то был не горб, а сложенные крылья!

Она всегда была молью! И таскала тряпки с помоек, чтобы обустраивать жилище для своего потомства.

Среди нас много лет жила тварь из другого мира, а мы принимали её лишь за чудаковатую женщину.

Никакие вещи в нашем доме не уцелели, но и насекомые полностью вымерли. Камень и опоры не пострадали. И, после небольшого ремонта нас заселили обратно.

Каждую ночь, ложась в кровать, я прислушивался: нет ли скрипов наверху? Не ходит ли кто-нибудь? Однажды там что-то стукнуло. Я слышал удар. Но, скорее всего, это просто отвалилась и упала какая-нибудь обгоревшая деревяшка.

Похоже, старуха, которая плела паутину и эта моль человеческого роста родом из одного мира, который населяют люди-насекомые. Немного не по себе от того, что иногда они проникают в наш мир. Впрочем, даже самые страшные существа имеют свои слабости. Главное, не сражаться с ними в одиночку!

Одиннадцатая вставка

Костёр загудел и вспыхнул ярче, будто в него подлили горючего. Дима заметил, что так происходило всякий раз, когда кто-то из присутствовавших заканчивал свою историю.

Дима не знал, догадались ли его друзья, но сам уже давно понял, что эти странные ребята не из тех, кто приехал вчера на автобусах. Они здесь давно. И по каким-то причинам застряли! Вожатые, девочки и мальчики разных возрастов… Отчего они так бледны? Почему их зрачки не реагируют на яркое пламя? Они все – мертвецы!

Дима вздрогнул, когда его осенила эта страшная догадка.

– Ты хочешь что-то рассказать? – вдруг спросил вожатый, который только закончил свою историю.

Дима знал, что их нельзя обманывать, но что будет, если сказать правду?.. Ему на выручку пришёл Егор. Он вмешался со своим вопросом:

– Я хочу спросить! Вы слышали что-нибудь про Зайку?

Странные ребята мрачно молчали. И только вожатый спросил:

– А что ты о нем знаешь?

– Мы сегодня… то есть уже вчера, прочитали стишок: «Зайка косенький придёт, с тебя кожу обдерёт, кости твои сточит, раз молчать не хочешь», – сказал Егор. – А потом я его увидел в окно, когда мы рассказывали друг другу страшные истории.

– Все мы знакомы с Зайкой, – сказал мальчик в старой лагерной форме. – К несчастью!

– Он приходит за теми, кому есть что рассказать, – добавила девочка с белёсыми глазами.

– Да, он забирает тех, кто пережил кошмар наяву, – кивнула вожатая с длинными волосами. – Тех, кто не понаслышке знает о чудовищах и призраках, кто видел нечисть своими глазами.

– Почему? – пугливо пискнула малютка Маша. Она прижималась к Инге и тёрла сонные