Во-вторых, если бы еще недавно Макото, возможно, попытался улучить момент и встретиться с Маи с глазу на глаз, да без лишних намеков прямо в лоб предложить ей как-нибудь провести время вместе, то вот теперь, когда он стал главой Дома — и ему до сих пор страшно было произносить это даже в мыслях — пускай и на пару со старшим братом, подобные детские выходки были просто недопустимы. Да и дерзость могла иметь весьма дурные последствия, и не только для него одного.

Ранее Макото мог бы отругать отец, в очередной раз поворчав, что его младшенький хоть и вымахал во взрослого мужчину, вот только повадки у него остались мальчишеские. Или же Ичиро попытался бы в очередной раз заморить братца нравоучениями, попутно пересказав правила поведения в светском обществе. Вот только ругать Макото было уже некому, да и кто посмеет стыдить лидера рода и Дома? Разве что матушка — однако после похорон мужа она окончательно ушла в себя и даже не вышла проводить Макото с Ичиро, когда они, покидая родные земли, выдвинулись обратно в Каноку. У старшего же Такэга голова была забита куда более важными проблемами и Макото, сколько бы он не ссорился и не злился на брата в былые времена, скорее самолично пустит пулю себе в лоб, чем нагрузит на его плечи лишний груз.

Так что отобедав, Макото, вооружился перьями, чернилами и пергаментом, уселся за стол в своей комнате, полный энтузиазма и решимости накатать такое послание, что господин Мицу, рыдая от умиления, тут же предложит породниться семьями, сама же Маи целыми днями будет выхаживать вдоль забора, окружающего резиденцию Змея, лишь бы хоть глазком увидеть Макото. Но только начав писать, он с ужасом понял, во что ввязался.

Слова, звучавшие в его голове прекрасной песней, на бумаге выглядели скорее фальшивым воем перепившего бродяги. Макото без всякой жалости рвал бумагу в клочья и начинал сначала, искренне надеясь, что уж в этот раз он сумеет изъясниться как следует. Однако стоило ему только закончить последнюю фразу и попытаться перечитать написанное, как он обреченно понимал, что получив подобное письмо, господин Мицу в лучшем случае посчитает, что Домом Змея ныне управляет какой-то дурачок, в худшем — решит, что таким замысловатом образом Макото пытается оскорбить весь род Мицу .

В общем, ближе к вечеру Макото, весь перемазанный чернилами и окончательно вымотанный, сидел, развалившись на стуле, в окружении целого вороха испорченных пергаментов, мрачно смотрел на полупустой графин пива, стоявший на столе подле пустой чернильницы, и размышлял о том, не стоит ли ему сходить в погреб за чем покрепче. Кто бы мог подумать, что писанина окажется таким трудным занятием. И это еще что — Кенджи вон на Турнире пришлось стихами выражаться. Макото еще тогда подумал — эка задача, это тебе не на логово ронинов напасть или с цутигумо сразиться, однако сейчас он бы с куда большим удовольствием сразился и с теми, и с другими одновременно, чем попытался бы выдавить из себя хоть строчку.

Порыв ветра сдул на пол лист бумаги, лежавший перед Макото. Кинув взгляд на раскрытые ставни, Макото подумал о том, что… Он вообще-то их и не открывал. Не успел Макото потянуться к пистолетам, перевязь с которыми висела на спинке кровати, как позади него раздался тихий шорох и кадык защекотало что-то холодное.

— Я здесь просто поговорить. Без резких движений, ладно? — послышался шепот.

Макото коротко кивнул. Незнакомец убрал нож и, оглянувшись, Макото увидел Проклятого, что уселся на подоконник и сложил нога на ногу, поигрывая небольшим кинжалом.

— Интересный у тебя способ завязать разговор, — буркнул Макото, потирая горло.

— Вряд ли ты был бы сильно рад, если бы посреди белого дня в дверь постучал синоби и попросил встречи с главой Дома, — пожал плечами Проклятый. — Что касается ножа — прошу прощения, просто мера предосторожности. Рука иной раз действует быстрее мысли, а получить пулю этой ночью не входило в мои планы.

— Логично, — не стал спорить Макото. — И что же ты хочешь?

— Это касается нашего общего знакомого.

— Рю опять наступил вам на хвост? — хмыкнул Макото. — Что на этот раз? Он решил взяться за старое и просится обратно в клан? В таком случае, это уже ваша проблема, я его отговаривать не собираюсь.

— Я говорю про того, кто сейчас направляется на север, — покачал головой Проклятый.

— А, так ты та самая, про которую рассказывал Кенджи, — протянул Макото. — Жаль, что он не успел нас друг другу представить.

— У нас мало времени, — Макото могло показаться, но Проклятая будто чуть смутилась. — Один из наших случайно наткнулся на довольно интересную находку. Думаю, тебе стоит на нее взглянуть.

— Прямо сейчас? — вздохнул Макото. Уже стемнело, во рту с обеда у него не было и крошки, а ранним утром ему вновь предстояло выслушивать длинные тирады очередного зануды из Совета. — Это не может подождать до завтра?

— Нет, — покачала головой Проклятая. — Идем.

— Ладно, ладно. К слову, сейчас все равно все спят и мы вполне можем воспользоваться дверью, а не…

Последние слова Макото произнес уже в пустоту, так как синоби скрылась за окном. Тяжело вздохнув, Макото последовал за ней и через несколько мгновений, споткнувшись о черепицу, грузно шлепнулся прямо на землю, благо что густые кусты чуть смягчили падение. Проклятая, что уже стояла по ту сторону высокого забора, терпеливо подождала, пока Макото не переберется через преграду, а после быстрым шагом направилась в сторону трущоб.

— Как тебя хоть зовут-то ? — полюбопытствовал Макото, еле-еле поспевая за его новой знакомой.

— Имя нам — Сотня Проклятых, — ответила синоби.

— Я, вообще-то, твоему ненагля… — Макото осекся и закашлял в кулак, словив ее быстрый взгляд, — то есть другу твоему не один раз жизнь спас.

— А он тебе? — будто бы невзначай поинтересовалась Проклятая.

— Как я понимаю, в синоби берут только людей с непревзойденным чувством юмора? — фыркнул Макото. — Теперь-то я понимаю, отчего вы на самом деле решили прикончить Рю — от его острот покойник