Кабинет триста тридцать шесть он нашел очень быстро. На номера вообще можно было не смотреть, чтобы понять, какая из дверей принадлежит начальнику. На этаже была только одна нормальная дверь — красивая, с золотистой блестящей табличкой, а не старая, с облупившейся краской и полувыцветшей надписью, каковыми были все остальные.

Ричард несколько раз постучал, но ответа не последовало, и он попробовал повернуть ручку. Дверь оказалась не заперта, и полицейский опасливо отворил ее. Внутри приемной никого не оказалось, место секретаря пустовало. Тем не менее в помещении горел свет. Патрульный не мог не заметить, что лампочка в комнате подозрительно мигает, как бы сообщая, что тут или уже произошло нечто страшное, или произойдет — и не исключено, что с ним.

Ричард уже собрался было уносить отсюда ноги, когда вдруг услышал, что из-за следующей двери, ведущей непосредственно в кабинет Макса Грина, доносится какой-то шум. Учащенно дыша, с бешено колотящимся в груди сердцем он пересек приемную и приложил ухо к двери, прислушиваясь к доносившимся из кабинета звукам.

Казалось, там кто-то ходит, передвигает вещи и чем-то шуршит. Судорожно сглотнув, патрульный осторожно чуть приоткрыл дверь и заглянул в щелку.

Внутри полицейский разглядел человека, который что-то искал в шкафчике и, судя по всему, очень торопился. Лица его не было видно, потому что он стоял к Ричарду спиной.

Немного поразмыслив и решив, что, будь это злой дух, едва ли он стал бы рыться на полочках, хранитель правопорядка решительно открыл дверь и вошел внутрь.

Услышав, что кто-то вошел, человек резко обернулся и угрюмо уставился на незваного гостя. Ричард узнал его: это был Макс Грин собственной персоной.

Начальник Управления водоснабжения и канализации был сухим жилистым стариком с близко посажеными глазами и впалыми щеками. Он обладал крайне суровым характером и обычно не отличался любезностью в общении с другими людьми, особенно если это были его подчиненные или те, кто не занимал высокого положения в обществе.

— Какого черта вам нужно? Почему вы вламываетесь в мой кабинет?

— Прошу прощения, я из полиции, меня прислали к вам по срочному делу, — четким голосом отрапортовал Ричард.

— Да неужели? — ехидно спросил Макс. — И какое же срочное дело вас сюда привело?

Патрульный немного замешкался. Он не знал, зачем его сюда послали, но никоим образом не собирался показывать свою неосведомленность и поэтому как можно более невозмутимо сказал:

— Мне велено срочно доставить вас в отделение полиции.

— Никуда я с вами не поеду! Можете передать своему капитану, чтобы он катился ко всем чертям и делал что хочет. Скажите, что я знать не знаю ни о каких ядохимикатах в моей канализации и понятия не имею, откуда он это взял. Если ему так хочется прикрыть свою задницу и свалить все эти убийства на меня, то у него ничего не выйдет: у меня тут все в порядке. И вообще, если вы сами не заметили, то я довожу до вашего сведения, что собираю вещички и уматываю из этого поганого города: хватит с меня маньяков и никчемных полицейских, которые ничего не могут сделать, — и мистер Грин с отвращением посмотрел на Ричарда.

Патрульный не знал, что ему делать и говорить после этой тирады хозяина кабинета, и глупо стоял, переминаясь с ноги на ногу.

— Вы еще здесь?! Проваливайте отсюда, я уже вроде бы сказал, что никуда с вами не поеду!

И тут вдруг на Ричарда нашла какая-то необычайная решимость. Вытащив пистолет и направив его на Макса Грина, он твердым голосом сказал:

— Прощу прощения, сэр, но, хотите вы или нет, вы поедете со мной в полицейский участок, а если вы будете оказывать сопротивление, то я вынужден буду применить силу.

Вредный старик даже несколько опешил от такого поворота событий и, видя, что парень настроен серьезно, уже несколько сбавив тон, проворчал:

— Ну хорошо-хорошо, я с вами поеду, только уберите свой чертов пистолет: не хватало еще, чтобы вы ненароком меня пристрелили.

Довольный Ричард отправил обратно в кобуру свой пистолет и пригласил Макса следовать за ним. Тому ничего не оставалось, как молча поплестись за полицейским, проклиная про себя на чем свет стоит этого дерзкого молокососа.

Когда они спустились вниз по лестнице и вышли во двор, так никого и не встретив, патрульный осторожно спросил:

— А где же все работники, почему никого нет? У вас здесь что-то стряслось?

— Одни в отпуске, а другие просто свалили из города, ничего здесь не произошло, — недовольно пробурчал старик.

— А как насчет того, что люди говорят об этом месте?

— Чего там они еще говорят?! Выражайтесь яснее!

— Я о том случае с рабочими, которые были убиты при постройке этого здания, их еще потом замуровали в стенах. Говорят, их души до сих пор обитают здесь.

— Чушь собачья! Не было никаких убитых рабочих, а тем паче их призраков, все это не более чем детские страшилки. На самом деле все было так: однажды ночью несколько ублюдков обокрали парочку кретинов и сбежали с их денежками, после чего их больше никто не видел, а поскольку те строители, которых обокрали, не стали устраивать из-за этого шумиху, местные пацанята и сочинили такую вот веселую историю.

— А вам-то откуда это известно? — недоверчиво спросил патрульный.

— Мой отец был одним из тех кретинов, которых обокрали той ночью.

Услышав это, Ричард почувствовал себя действительно очень глупо, и до самого отделения полиции с Грином они больше не обмолвились ни словом.

Джек тоже спешил как только мог, стараясь доставить священника в отделение раньше своего напарника. Они с Ричардом постоянно во всем соревновались: каждый старался сделать любое дело лучше и быстрее другого. Но сегодня — впрочем, как и всегда, — ему снова не везло. По дороге в церковь он напоролся на ржавый гвоздь, и пришлось потратить драгоценное время на замену колеса — повезло еще, что в багажнике машины, которую он взял, оказалась запаска.

На мессу Джек не ходил, да и вообще церковь Святого Матфея видел впервые, хотя и жил в Рокдейле с самого детства. Да, так часто бывает: живет человек всю жизнь в одном месте и не находит в нем ничего достойного внимания, но вот однажды случайно встречает на своем пути то, что он всегда почему-то считал скучным и неинтересным, и вдруг внезапно осознает, как он был неправ. Точно так случилось и с Джеком, когда он подъехал к храму. Выйдя из