Чувствуя легкий ветерок, проникавший сквозь открытые стеклянные двери в сад, Мэдди сняла с конфорки пустую кастрюлю и положила в посудомоечную машину. Но посудомойка все еще не была заполнена, поэтому Мэдди прошла в коридор, заглянула налево, в гостиную, затем – направо, в кабинет, после чего прошла на второй этаж и распахнула дверь спальни Эмили. Там было темно и, как всегда, не убрано. Мэдди подняла жалюзи, чтобы впустить в комнату свет и свежий воздух, и с обреченным видом обвела глазами царивший здесь бардак. Свежевыстиранные и выглаженные вещи, которые она вчера утром аккуратно сложила на кровати Эмили, теперь неопрятной грудой лежали на полу вперемешку с грязной одеждой. На всех свободных поверхностях – на прикроватном столике, письменном столе, комоде – валялись упаковки из-под чипсов и печенья, фантики и палочки от леденцов. Миски и ложки. Так вот, значит, куда подевались все миски и ложки! Мэдди собрала миски, сложила их стопкой, затем, выдвинув из-под письменного стола корзину для бумаг, бросила туда все обертки и, спрессовав, затолкнула поглубже.

И тут ее рука коснулась чего-то твердого. Стекло. Вытащив его, Мэдди посмотрела на этикетку. Пустая бутылка из-под водки. Литровая. У Мэдди участился пульс. Неужели ее четырнадцатилетняя дочь в одиночку пила водку в своей спальне? А если нет, то где? И каким образом пустая водочная бутылка оказалась в мусорной корзине Эмили?

Собрав всю грязную посуду, Мэдди отнесла ее вниз, на кухню, сложила миски и ложки в посудомоечную машину и запустила ее. После чего рассортировала содержимое корзины для бумаг по контейнерам для перерабатываемого и неперерабатываемого мусора, а пустую водочную бутылку сунула под раковину, спрятав ее за ведром для пищевых отходов. Мэдди не хотелось волновать Дэна до того, как она поговорит с дочерью. Но у самой Мэдди на душе кошки скребли. Ей казалось, что дела налаживаются. В конце концов, когда от Эмили в последний раз пахло алкоголем? Такого уже давно не было.

Ни разу с тех пор, как…

У Мэдди екнуло сердце. На нее нахлынуло мучительное воспоминание о той страшной ночи, когда Эмили не вернулась домой. Мэдди с Дэном тогда чуть с ума не сошли. Проходили часы, от дочери не было ни слуху ни духу, а ее телефон молчал. Десять вечера, одиннадцать вечера, полночь. В час ночи встревоженные родители позвонили в полицию. Прибывший полицейский, сидя при свете лампы в гостиной, задавал вопросы о круге друзей Эмили – вопросы, ни на шаг не приблизившие полицию к обнаружению девочки, поскольку все ее друзья, включая лучшую подругу Рози, уже давно были дома.

Та ночь, казалось, длилась целую вечность. В конце концов Эмили объявилась на рассвете: пьяная, полная раскаяния, в ужасе от присутствия полицейского в их доме. Мэдди так и не узнала, где в ту ночь пропадала ее дочь. Эмили наотрез отказалась обсуждать это и ограничилась бессвязным рассказом о том, как тусовалась где-то с одноклассниками, а затем они встретили еще каких-то ребят – их ровесников, и там был алкоголь, и она не поняла, какой он крепкий, и в результате потеряла счет времени.

Мэдди заставила себя отогнать неприятные воспоминания. Не имело значения, где Эмили была той ночью. Дочь пришла целой и невредимой. Ведь так? А с тех пор не произошло ничего такого, что могло бы дать Мэдди и Дэну реальный повод для беспокойства. И пустую бутылку из-под водки наверняка тоже можно как-то объяснить; быть может, она завалялась еще с тех пор. Так что нет никаких причин волноваться. Мэдди посмотрела на часы. Эмили скоро вернется домой, и все будет прекрасно.

Внезапно у Мэдди закружилась голова, и она схватилась за столешницу. Придя в себя, Мэдди осторожно прошла к своему любимому вольтеровскому креслу возле стеклянных дверей на патио и села. Через секунду ей стало немного легче. Повернувшись, она посмотрела на сад, на зацветавшие деревья, набухшие почки и раскрывшиеся бутоны. Очаровательные белые цветы усыпали жасмин, который они посадили возле основания перголы в надежде на то, что со временем он оплетет ее, закрыв установленный вверх ногами брус. Мэдди мысленно улыбнулась при этом воспоминании. Ей всегда хотелось иметь какое-то место в саду, где можно было бы посидеть в тени, и Дэн прошлым летом заказал перголу онлайн. Он со своим другом Джефом несколько часов собирал конструкцию, но день выдался жаркий, и они выпили слишком много пива. Пергола получилась, мягко говоря, не слишком устойчивой, и Мэдди всегда казалось, что та чуть-чуть шатается.

Дэн не отличался особой практичностью, что правда, то правда, но он был хорошим мужем и отцом. Несмотря на огромную нагрузку в банке, он всегда был готов поддержать жену с дочерью и всегда стоял за них горой. Каким бы амбициозным ни был Дэн, больше всего он гордился их дочерью.

Они оба страстно хотели детей, она и Дэн. Это был почти первый их разговор. Мэдди познакомилась с Дэном у общих друзей Джефа и Каз, устроивших званый обед с целью свести их вместе. Ситуация могла стать крайне неловкой, но, к счастью, все обошлось. Дэн оказался идеальным гостем, сумевшим сломать лед одной-двумя шутками, а затем, когда вино полилось рекой, и найти подход буквально к каждому. Каких четырех знаменитостей вы пригласили бы на званый обед? Какой совет, вернувшись в прошлое, вы могли бы дать себе двадцатилетнему? Он внимательно слушал ответы Мэдди. (В списке ее гостей были Шарлотта Бронте и Майя Энджелоу, ну а больше Мэдди никого не смогла припомнить.) На второй вопрос она ответила, что посоветовала бы себе следовать своим инстинктам, быть более спонтанной. Когда дошла очередь до Дэна, то он после некоторого напряженного размышления назвал несколько имен, а затем передумал. После чего попросил слушателей немного подождать, чтобы он мог вернуться назад и посоветовать себе двадцатилетнему быть более решительным, и все засмеялись, поскольку шутка показалась отнюдь не избитой и заранее отрепетированной, а непринужденной и искренней. Мэдди не могла отвести глаз от его улыбки.

После обеда хозяева встали убрать посуду, а затем исчезли, чтобы проверить, как там дети, и Мэдди с Дэном, оставшись сидеть за кухонным столом, проговорили больше часа. У них были одинаковые музыкальные вкусы. Оба предпочитали белое вино красному. Дэн сообщил Мэдди, что был единственным ребенком в семье и, по его словам, ужасно одиноким ребенком. Поэтому он мечтал о собственной большой семье. Мэдди тоже была единственным