Шутка не прокатила.

– Значит, вы плохо выполняете свои обязанности. А потом свою злость отыгрываете на других. – Полина говорила сухо, без эмоций. – Дело даже не в том, что ты врал про свою работу, что на самом деле являешься сотрудником КГБ. Я не дура, понимаю – в жизни всякое случается, у вас секретность, а люди вы, в общем-то, такие же. Но какой ты был сегодня ночью, какой ты был вчера ночью – и каким вы предстали несколько часов назад, Михаил Андреевич… Это разные люди, и сегодня вы показали свое настоящее лицо. Боюсь, с таким лицом я не хочу иметь ничего общего. Вы были готовы обвинить меня – и имей хоть какие-то основания, сделали бы это, не задумываясь и с радостью. Признайтесь, что это так. А на каком, позвольте, основании вы ко мне прицепились? На том, что я познакомилась с этими людьми на день раньше вас? Это были обычные милые соседи, у вас сложилось такое же мнение…

– И я прошу прощения за свое поведение, – мрачно пробормотал Кольцов.

– Хорошо, прощаю, – кивнула Полина. – И на этом предлагаю завершить наше знакомство. Спокойной ночи, Михаил Андреевич.

Все в ней выражало непоколебимость. Видимо, долго думала. Просить и умолять было не в характере майора.

– Спокойной ночи, Полина Викторовна, поверьте, мне очень жаль… – Он помялся на пороге. – Вы в чем-то правы. Имей я основания вас арестовать – я бы вас арестовал, как и любого другого. Но, увы, без радости.

Он учтиво поклонился и вышел, не глядя ей в глаза. Ввалился в свой номер, заперся, стал мыкаться из угла в угол. Разделся, плюхнулся в кровать. За стенкой поскрипывали половицы, потом скрипнула кровать. Он лежал, напряженно слушал. Грусть-тоска навалилась, и еще червячок какой-то, казалось, проедал дыру в головном мозге. Наверное, совесть, но он точно не был уверен…

Глава седьмая

Внедорожник УАЗ, уже сравнительно объезженный, с полным баком горючего, выехал из Балаклавы незадолго до полудня. Приличную скорость это чудо автотехники, возможно, и развивало, но проверять не хотелось. Автомобили повышенной проходимости начали производить на Ульяновском автозаводе в марте 71-го – по-видимому, данный экземпляр был из первой партии. Машина работала, но износ деталей и агрегатов был практически стопроцентный. Асфальтовая дорога убегала из-под колес. На КПП не задержались – авто с регистрационными знаками Комитета пропустили вне очереди. За контрольным постом на остановке стоял автобус, который собирал любителей пляжного отдыха. В понедельник их было немного. Навстречу проехал бортовой «Урал» с зачехленным кузовом – с черными номерными знаками Министерства обороны СССР. Город закончился, дорога петляла, отдаляясь от моря. Михаил глянул в зеркало заднего вида – автобус с отдыхающими отъехал от остановки. А ему опять не судьба, и, видимо, уже не придется…

Скорость плавно возрастала, скрипнул рычаг передач. Море призывно голубело, в открытое окно слышались крики чаек. Приличных спусков к воде в этом районе не было – скалы вертикально погружались в воду. Проплывали типичные крымские пейзажи – пересеченная местность, островки изнуренного солнцем кустарника, слева в полуденной дымке проявлялись горы.

– Надеюсь, сегодня никого из нас не подстрелят, – меланхолично заметил сидящий сзади Матвей.

– Типун тебе на язык, – проворчал Михаил. – Лучше молчи, если не о чем говорить. Или понравилось?

Беспокойно шевельнулся сидящий справа капитан Ковтун (полковник Науменко все же выделил человека). Капитан госбезопасности состоял в группе, курирующей Объект‑220, и мог принести пользу. Сравнительно молодой, невысокий, упитанный – по горам с таким не побегаешь, но в качестве щита от стрел мог сгодиться. О том, что случилось с группой, кабинетный работник, конечно, знал и от нового назначения был не в восторге. Он не спускал глаз с пробегающих за окном пейзажей. Первую часть пути преимущественно молчали. Местному начальству пришлось принять новые реалии. Москва отдала приказ продолжать расследование имеющимися силами. Полковнику Науменко осталось лишь взять под козырек. Систему «Алтай» перенесли в салон УАЗа – специалисты трудились не больше часа, и даже осталось немного места для пассажиров. «Жигули» превратились в дуршлаг и ремонту не подлежали. Мастера в ведомственном гараже снимали с них все ликвидное. Квартиру на Бела Куна взяли под круглосуточное наблюдение, невзирая на бесполезность. Фотографию Киры Гущиной с копии фальшивого паспорта, оставшейся на контрольном пункте, раздали сотрудникам милиции, дорожным инспекторам, оперативникам Комитета. Особа находилась где-то рядом – Кольцов это чувствовал – и к чему-то готовилась.

– Знаком с руководством объекта, Леонид? – поинтересовался Кольцов.

– Шапочно, – отозвался Ковтун. – Наша задача – курировать вопросы безопасности в кооперации с соответствующей службой на самом объекте. – У капитана была плавная, неторопливая речь с южнорусскими особенностями. – С Бердышем Даниилом Федоровичем вы уже знакомы. Как и с его заместителем Журавлевым. Плохого о них сказать не могу…

«Как и о покойных», – подумал Кольцов.

Видимо, подумали об одном и том же. Ковтун отвернулся к окну, пряча улыбку, неторопливо продолжал:

– Бердыш в начале строительства переведен из Киева, Журавлев Павел Викторович – из Таганрога. Сами понимаете, нерадивых и некомпетентных работников здесь держать не будут. Бердыш до назначения работал в «пятнашке» – охрана объектов специального назначения. Журавлев – в девятом управлении – в Таганроге это был соответственно девятый отдел УКГБ. Перевод «долгоиграющий», так сказать, – на весь период стройки. То есть со старой жизнью покончено, переведены в Крым… как, впрочем, и все, кто связан со стройкой. Что, в принципе, неплохо, все же не север дальний… – Ковтун смущенно кашлянул. – Бердыш крут, прямолинеен, предпочитает в работе авторитарные методы, дотошно выполняет все инструкции и требует того же от подчиненных. Начальству тоже поблажек не дает, и его, как ни странно, слушаются. Журавлев – мягче, но если упрется, тоже не сдвинуть. Знает досконально все окрестности объекта, ладит с военнослужащими из караульного батальона. За спины подчиненных не прячется, кабинетную работу не любит…

– Да уж в курсе, – усмехнулся Кольцов. – Нарушителя брали – вместе с нами полетел. И падал вместе со всеми…

– Такой может, – кивнул Ковтун. – Не сказать что отчаянный повеса, но находит. Но всегда действует в рамках отведенных ему полномочий. У Бердыша в Крыму семья – супруга и пожилая теща, дети давно выросли и разъехались. Журавлев – бобыль, хотя периодически его видят в компании неких прелестниц… – Ковтун стер с губ набежавшую ухмылку.

Заросли оборвались, машина выскочила на простор, и солнце, стоящее в зените, стало раскалять крышу автомобиля.

– Начальник