участок местности. Городок был компактный, даже частные дома жались в кучку. Центральная улица делила городок примерно на равные части. Мимо проплывали магазины – продуктовый, хозяйственный, закрытый киоск Союзпечати. Ближе к центру потянулись пятиэтажки. Их было немного. Административные здания, воинская часть за коваными воротами с гигантской пятиконечной звездой. Городок тонул в зелени – сплошная экзотика: грецкий орех, дикие абрикосы, персиковые и сливовые деревья. Людей на улицах практически не было.

– Пустовато здесь, – констатировал Кольцов. – Где все?

– Ну, ансамбль песни и пляски нас и не должен был встречать… – вышел из задумчивости Ковтун. – Народ в поле, товарищ майор. В смысле кто где. Трудящиеся – на работе, пенсионеры прячутся от жары. Городок находится под надзором девятого управления, этих парней не видно, но можете не сомневаться – нас уже срисовали…

Навстречу пылил маршрутный автобус. В салоне – несколько голов. Этажность зданий резко снизилась, проехали частный сектор на окраине – и городок оборвался. Справа за скалами опять заголубело море.

– Если на объект, то нам на развилке налево, – известил Ковтун.

Но в этот день майора Кольцова отчего-то тянуло на сторону. Справа в солнечных лучах замаячили крыши небольшого малоэтажного поселка. Он проехал развилку и свернул вправо – на неприметную, но хорошо укатанную дорогу. Указателей не было, но на обочине стояла милицейская машина. Номерные знаки УАЗа, разумеется, запечатлели.

– Как скажете, Михаил Андреевич, – пожал плечами Ковтун. – Можем проехать через Стрижи. Возвращаться не придется – за поселком есть кольцевая дорога, по ней и вернемся к объекту.

Дорога петляла, как горная тропа, ушла в низину – всплыла перед самым поселком. Заградительная полоса стыдливо пряталась за цветущими кустарниками. В глаза она особо не бросалась. Далеко справа изгородь упиралась в обрыв над морем. Слева – плавно огибала поселок. Впечатления концлагеря это место действительно не производило. Будка КПП сливалась с антуражем. Вежливые стражи в полувоенном облачении пропустили машину, проверив документы и пропуска, в закрытую зону. Широкая улица тянулась в глубь поселка. Кирпичные заборы, изобилие зелени, цветов, вместительные дома за оградами. Архитекторы здесь не утруждались, но отдельные постройки вызывали интерес – они были с внушительными крышами, башенками. Машина медленно катила по асфальтированной дороге. Лаяла собака, за оградой на стриженой лужайке резвились дети. К изгороди с обратной стороны подбежала прилизанная длинношерстная колли и стала смотреть на чужаков умными глазами. На следующем участке высилась основательная беседка из ценных пород дерева. Отдельные категории советских граждан жили вполне прилично. Мелькнула неуместная мысль про «классовую ненависть». Впрочем, к подобным проявлениям социального неравенства в стране всеобщей уравниловки майор относился спокойно.

– На участке с беседкой проживает Юдина Людмила Михайловна, – сообщил Ковтун. – Напротив – Голованов Петр Ильич, дом не такой уж большой, товарищ не любит чрезмерной роскоши. Тем более допоздна находится на работе, женщины в доме нет… ну, кроме кухарки и горничной. Через три участка за Головановым – вон тот скромный забор с металлическими воротами – прибежище Журавлева Павла Викторовича… А сейчас будем проезжать мимо владений товарища Бердыша… у его забора почти всегда стоит «Волга» с нашими номерами, хотя сам Даниил Федорович предпочитает модернизированный УАЗ‑469 с форсированным двигателем…

Помалкивал окопавшийся на галерке Матвей, провожая глазами проплывающие за окном красоты.

– Справа дом Белецкого Родиона Львовича. Два этажа, бильярдная. Просторный двор, позади дома небольшой открытый бассейн, теннисный стол. Характерная особенность участков на этой стороне – все они разделены проулками, а задние дворы упираются в обрыв, под которым плещется море. Жильцы сами строят ограждения, особенно те, у кого животные или дети. Кто-то основательно отгораживается от обрыва, кто-то символически, третьи вообще этого не делают, любят сидеть вечерами свесив ножки…

– У вас, Леонид, воистину энциклопедические знания, – похвалил Кольцов.

– Три года на этой работе, – пояснил капитан. – Приходится знать даже то, что знать не хочу… Выезжаем из поселка. Нагулялись, товарищ майор?

На контрольном посту снова встали. Пропуск выписали на две недели, задерживаться дольше он не собирался. Увиденное наводило на размышления. Третья часть полуострова – закрытая для граждан зона. В частности, Севастополь, Балаклава, Форос, большая часть Керчи, обширные участки юго-западного побережья с береговыми ракетными комплексами. Куда ни сунься – колючка и надписи угрожающего содержания. И вместе с тем всесоюзная здравница, жемчужина на берегу Черного моря. Толпы организованных туристов, «дикарей», местных жителей, среди которых несложно прятаться шпионам…

Дорога за поселком бежала прямо, мимо живописных буковых и грабовых рощ. Стелющийся можжевельник причудливо оплетал кряжистые скалы. Море сделалось ближе, обрывы – не такими крутыми. Берег принимал живописные очертания. Справа на поляне желтела палатка, за ней еще парочка. Бегали мелкие дети с собакой. Михаил невольно отпустил педаль газа, чтобы насладиться видами.

– Дальше запреты снимаются, – пояснил Матвей. – Можно приезжать, отдыхать. Граница тут такая… черт ногу сломит.

– Без бутылки не разобраться, – подтвердил Ковтун, – чем и пользуются нарушители. А когда их ловят, плачутся, оправдываются, дескать, не знали, не заметили…

– Так я бы тоже не заметил, – рассмеялся Ивашов.

– Виды здесь что надо. – Ковтун покосился на майора. – Есть возможность спуститься к берегу и найти у воды славное местечко… – Капитан вскинул руку с наручными часами. – Если хотите, товарищ майор, можем сделать остановку. На объекте все равно обед, хрен кого найдем.

Развеяться стоило. Крым под ногами, не какая-нибудь опостылевшая средняя полоса. Скоро умом тронется от этой непрекращающейся работы… Мелькнуло суденышко в кабельтове от берега, пропало за скалой. На краю обрыва стояли автобусы. По-видимому, там был спуск к морю. Вот же демон-искуситель этот Ковтун!

– А что, Михаил Андреевич, Леонид прав, давайте проветримся, – проговорил в затылок Ивашов. – Морской воздух – лучшая пища для мозгов. Успеем еще в эти горы…

Мелькнула развилка, Кольцов стал сдавать вправо. Автобусы находились в стороне, на крутом утесе. Там возились несколько человек, что-то вытаскивали из багажных отсеков. Михаил свернул, не доезжая автостоянки, – спуск к морю был крут, но по силам отечественному «проходимцу». Грунтовая дорога петляла между глыбами камней. Внизу лежало море – необычайно приветливое, цвета сочной бирюзы. Легкие волны накатывались на каменистый пляж. В непроглядной дали голубое небо смыкалось с голубым морем. Прибрежная полоса была необычайно живописной. Громоздились скалы, целые бастионы из отколовшихся валунов. Каменные островки выступали из воды. Недалеко от берега, бортом к суше, стоял катер, смутно напоминающий военный. Солнце слепило глаза, очертания судна едва проявлялись. Петляющая дорога уперлась в завал, проехать дальше было невозможно. Слева тянулась мощная скала, ограничивающая обзор. На пятачке имелась возможность для разворота.

– Спустимся пешком к воде. – Ковтун первым выбрался из машины. – До берега два шага,