Шрифт:
Закладка:
Не отрывая от меня взгляда, Бриггс открыл сумку и вынул из нее папку: все, что мы распечатали сегодня.
– Я конфисковал это у Майкла. А это, – добавил он, поднимая флешку, – у Слоан. Ее ноутбук отправится в нашу лабораторию, чтобы мы убедились, что данные надежно удалены с ее жесткого диска.
Я еще не успела ни слова сказать агенту Бриггсу о своих подозрениях, а он уже заставлял меня замолчать и собирался выгнать.
Бриггс резко провел рукой по подбородку, и я поняла, что он не брился по меньшей мере сутки.
– Расследование не очень продвигается. – Я помолчала. – Верно?
– Кассандра, мне нужно, чтобы ты внимательно послушала то, что я сейчас скажу.
Второй раз с того момента, как я сообщила ему, что предпочитаю называться Кэсси, он употребил мое полное имя.
– Я прямо сказал тебе, что входит в эту программу и что не входит. ФБР не позволит подросткам участвовать в активных расследованиях.
То, как он это произнес, выдало больше, чем он хотел. ФБР возмущалось, когда подростков бросали в гущу событий, лично Бриггс – нет.
– Значит, вы хотите сказать, что использовать двенадцатилетнего сына серийного убийцы в качестве личной энциклопедии преступных умов нормально, но теперь, когда программа существует официально, нам даже на файлы нельзя взглянуть?
– Я хочу сказать, – возразил Бриггс, – что этот субъект опасен и он где-то неподалеку. И я не намерен впутывать в это кого-то из вас.
– Даже если дело как-то связано с моей матерью?
Бриггс помолчал.
– Ты делаешь необоснованные выводы. – Он не спросил меня, почему я так считаю. Теперь, когда я упомянула об этом, ему не придется спрашивать. – Род занятий жертв, рыжие волосы, нож – этого недостаточно.
– Субъект покрасил волосы последней жертвы в рыжий. – Я не стала спрашивать, права ли я, потому что интуиция подсказывала, что права. – Это уже больше, чем просто выбор жертв. Это уже не образ действий. Это часть его почерка.
Бриггс скрестил руки на груди.
– Я не собираюсь с тобой об этом разговаривать.
И все же он не вышел из кабинета и не перестал слушать.
– Субъект покрасил ей волосы до того, как убил, или после?
Бриггс не произнес ни слова. Он действовал, как диктовали правила, но и не приказал мне замолчать.
– Если он покрасил волосы жертвы до того, как убить, это могла быть попытка создать идеальную цель, такую, чтобы она назвала себя хироманткой и одновременно была рыжей. Но если он покрасил ей волосы после… – Я помолчала, достаточно долго, чтобы убедиться: Бриггс не пропускает ни одного слова. – Если он сделал это, когда она была мертва, это сообщение.
– И кому оно адресовано? – резко спросил Бриггс, словно опровергая мои слова, хотя мы оба понимали, что он не это имеет в виду.
– Это сообщение для вас: цвет волос имеет значение. Субъект хочет, чтобы вы знали: между делами есть связь. Он не верит, что вы сами до этого додумаетесь, так что решил вам помочь.
Три-четыре тяжелых секунды Бриггс молчал.
– Кэсси, мы не можем так поступить. Я понимаю твой интерес к делу. Знаю, ты хочешь помочь, но, как бы ты ни видела эту помощь, на этом мы закончим.
Я попыталась возразить, но он поднял руку, заставляя меня замолчать.
– Я скажу Лок, чтобы она разрешила тебе работать над нераскрытыми делами. Очевидно, ты к этому готова. Но если ты хотя бы посмотришь в сторону этого расследования, последствия не заставят себя ждать, и я гарантирую, что они будут неприятными. – Он наклонился вперед, непроизвольно повторив грозную стойку медведя. – Я понятно выразился?
Я не ответила. Если он ждал, что я пообещаю не интересоваться этим расследованием, его ждет разочарование.
– В программе уже участвует один прирожденный профайлер. – Бриггс посмотрел мне прямо в глаза, сжав губы в тонкую грозную линию. – Я предпочел бы, чтобы их было двое, но не стану ради этого рисковать своей работой.
Вот оно: максимальная угроза. Если я буду настаивать, Бриггс отправит меня домой. Обратно к бабушке, и тетушкам, и дядям, и постоянному ощущению, что я не такая, как они, как все остальные люди за пределами этих стен.
– Вы понятно выразились, – ответила я.
Бриггс закрыл свою сумку.
– Подожди пару лет, Кэсси. Рано или поздно тебя допустят до работы в поле.
Он ждал моего ответа, но я ничего не сказала. Он встал и подошел к двери.
– Если он красит им волосы, правила меняются, – произнесла я, даже не проверяя, остановился ли он, чтобы дослушать, или нет. – И это значит, что, прежде чем дело благополучно закончится, все станет намного, намного хуже.
Ты
Ты не помнишь, когда в последний раз это ощущалось так. Все остальные – все они – были лишь имитацией. Жалкое подобие оригинала, который тебе так нужен. Но теперь ты уже близко.
Улыбнувшись, ты берешься за ножницы. Девушка на полу кричит, скотч, которым заклеено ее лицо, растягивается, но ты не обращаешь на нее внимания. Она не трофей, а лишь средство на пути к цели.
Ты хватаешь ее за волосы, так что ее голова запрокидывается. Она сопротивляется, и ты сжимаешь пальцы еще сильнее и ударяешь ее головой о стену.
– Тихо, – шепчешь ты. Отпускаешь ее, так что она падает на пол, а потом берешься за прядь волос.
Поднимаешь ножницы. Режешь волосы.
Потом ты режешь ее.
Глава 25
Спать я легла рано. За прошедшие двадцать четыре часа так много произошло, что тело физически болело. Бодрствовать больше не было сил. Сначала мой план сработал, я провалилась в сон, но почти сразу после полуночи проснулась от звука шагов у моей двери и сладкозвучного храпа Слоан по соседству.
На секунду мне показалось, что звук шагов мне померещился, но потом я различила сквозь щель под дверью тень.
Там кто-то есть.
Я подкралась к двери, чувствуя, как вспотевшие волосы прилипли ко лбу, а пульс отдается в ушах, и резко открыла дверь.
– Сегодня плавать не собираешься?
Я не сразу различила в темноте черты лица Майкла, а вот голос узнала.
– Настроения нет. – Я понизила голос, но не так сильно, как можно было бы, если бы рулады Слоан не грозили мне глухотой к концу года.
– Я тебе кое-что принес. – Майкл шагнул вперед, и его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего. Он показал папку толщиной в пару сантиметров.
Я
