прижали мои руки к бокам. Кинжал друидов упал в снег, блеснув в рассветных лучах алым рубином.

Полководец спрыгнул с развалин и двинулся на меня. Я попятилась. В лопатку укололо острое лезвие. Позади обнаружился один из веспертио, прижимавший ко мне острый кинжал.

Страх запульсировал в висках, взывая к благой магии. Я не собиралась так просто сдаваться, тем более позволять самонадеянным мерзавцам трогать себя.

Веспертио взвыл. Острые шипы материализовались в воздухе и врезались в не защищенную доспехами шею монстра. Его кинжал взамен вспорол кожу на моей спине, заставив меня сдавленно охнуть. Горячие струйки крови потекли к пояснице, но я вовремя успела отскочить от замертво падающего крылатого тела. Нанесенная мне рана не была смертельной, но боли причиняла немало.

Подчиненный моей воле ветер сбил с ног бросившегося в мою сторону полководца. Силы не хватило, чтобы впечатать его в стену, поскольку магия ринулась к ране, стараясь ее залечить.

Я нагнулась и неуклюже подняла припорошенный снегом кинжал – оружие друидов могло кромсать любой материал, даже железо. Скованное цепями тело пошатнулось. Я вновь обратилась к магии, чувствуя, как она трепещет в жилах. Гибкая лоза перехватила у меня оружие и перерезала путы.

Не успела я освободиться, как полководец быстро встал и выпустил в меня огненные всполохи. Выросшие передо мной кустарники приняли огонь на себя.

Внезапно кто-то пронзительно закричал, привлекая мое внимание. Ужас словно остановил мое сердце. Я оглянулась, позабыв о надвигающемся на меня противнике. Саманта отбивала натиск огненных солдат, рядом с ней, припрыгивая на одной ноге, сражался Габриэль. Несмотря на обильно залитые кровью ледяные доспехи, они храбро сражались рядом с домом, где прятались дети.

Сейчас же малыши гурьбой высыпали на улицу. Здание полыхало, но некоторые дети оказались заблокированы огнем на верхних этажах.

«О черт!»

Позабыв про раненую спину, я перемахнула через обломки серебряной кареты, спеша на помощь к детям, но зацепилась подолом за торчащие спицы. Дернув на себя, я оборвала юбку едва ли не до колен. Габриэль ударил в пламя водным потоком, потушив пожар.

И тут я увидела ее. Мира быстро двигалась к фонтану, туда, где разворачивалась самая кровавая битва. Проследив за девчушкой, я поняла, что она бесстрашно бежит к разрушенной статуе снежного барса, под обломками которой зажало зимнего фейца, скорее всего ее отца.

Мгновение, и я рванула за ней, порывом ветра отбрасывая вражеских гвардейцев с пути. Малышка бежала на несколько метров впереди меня, голубое платье пестрило на фоне алого от крови снега.

Мира прошмыгнула мимо арахни и удачно обогнула тело изуродованного льдом веспертио, но неожиданно напоролась на меч огненного фейца, преградившего ей путь. Малышка взвизгнула и неверяще посмотрела на торчащую из плеча темную рукоятку. Голубой атлас платья быстро потемнел, пропитавшись кровью. Гвардеец вынул меч из тела девочки и пнул ее в грудь, отбросив от себя подальше, словно ненужный мусор. Отец малышки закричал, силясь опрокинуть неподъемный кусок мрамора, чтобы помочь дочери. Его крик – крик невыносимого страдания – эхом отдался у меня внутри. Когда-то и я так же кричала над телом матери.

Это стало последней каплей. Неописуемая ярость и боль превратились в необузданную силу. Каждая моя клеточка стала источником древней магии. Мир замер. Звон бьющегося стекла, нет, воздуха, остановил сражение. Миллионы прозрачных осколков полетели в огненных солдат. Корни деревьев, выросшие из снега, заживо кромсали прихвостней Александра. Несколько смерчей набросились на арахни и веспертио, разрывая монстров на части.

Я кричала, а благая сила безжалостно убивала любого, кто противился ей. Сердце бешено билось о ребра, из глаз лились слезы, хотя нет, кровь! Я растрачивала себя бездумно, охваченная стремлением во что бы то ни стало разбить армию Александра.

Уничтожив по меньшей мере сотни вражеских солдат, моя магия начала черпать силы из жизненных резервов. Я осела на колени, всколыхнув снег. Изо рта потекло что-то горячее. Но я не останавливалась, победно наблюдая за тем, как корчатся в предсмертной агонии союзники Александра.

Когда от огненного войска практически ничего не осталось, кто-то подошел ко мне сзади и грубо схватил за волосы, приподняв над землей. Переведя помутившийся взгляд, я распознала искаженное злобой лицо полководца. Его красивые черты располосовали глубокие порезы, а правая рука неестественно выгнулась и повисла. Вместе с магией, все еще бушующей над Араклеоном, из меня утекала жизнь. Сил на сопротивление не осталось, я лишь безвольно висела, болтая ногами в воздухе.

– Ты обречена, сука! – Громила сплюнул кровь мне в лицо.

Я слабо дернулась, попробовав вырваться, но уже полностью исчерпала себя как физически, так и внутренне.

– Тогда увидимся в аду, ушлепок, – сипло выдавила я, едва ворочая прилипшим к нёбу языком.

Внезапно бешеные глаза полководца расширились, и он испуганно уставился мне за спину. По ногам фейца пополз лед, поднимаясь вверх по туловищу. Мгновение, и только что живой полководец навсегда стал ледяной статуей. Удерживающая меня рука – единственное, чего не тронул лед, разжалась. Я рухнула вниз. Тьма уже заволокла сознание, поэтому удара о замерзшую землю я не почувствовала.

Хотя, может, его и не было?

Вместо рыхлого снега тела коснулся знакомый холодок крепких рук. Меня ласково прижали к груди, словно боясь причинить лишнюю боль. Лицом я уткнулась в знакомый изгиб плеча.

Мягкие шаги моего спасителя отдавались болезненной пульсацией в ране на спине и висках. Помутившийся разум все еще посылал предупреждения, но почему-то сопротивляться мне вовсе не хотелось. Яростно сжигая мосты между нами, неистово превращая любовь в ненависть и убеждая себя, будто мы враги, что он безжалостный убийца, я не заметила горькой правды у себя под носом. Мы связаны не только магией родственных душ или пророчеством, мы связаны самой судьбой.

– Эллин, – тихо позвала я, заставив его вздрогнуть и остановиться.

Имя Неблагого Короля вовсе не обожгло губы, как я представляла, стараясь забыть его. Оно прозвучало ровно. Правильно. По-родному.

Я собралась оторвать гудящую голову и взглянуть на него, но в разум впилась тьма, утаскивая в бессознательную пропасть.

Глава 11. Старые друзья

Шум в ушах не затихал, как не рассеивался и сгустившийся в сознании мрак. Пару раз я пробивалась сквозь черный занавес и улавливала взволнованные голоса и нежные прикосновения холодных пальцев к своим щекам.

Вскоре короткие вспышки реальности стали длиться чуть дольше. Меня перевернули на живот и уложили на кровать. Кто-то тщательно обрабатывал рану на спине. Кожу обожгло, я вздрогнула или попыталась это сделать, и жжение стало терпимее.

Я силилась приподнять невероятно тяжелые веки, но лишь затрепетала