не получилось бы соблазнить её. Подожди! — почти воскликнул Бастиан, заметив, как Арчибальд зло сузил глаза. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Да и видел я её пару раз, когда приходил к тебе в госпиталь три года назад. Она слишком честная для подобных отношений, а ты слишком благороден для того, чтобы их предлагать. Я понимаю. Я говорю о другом. В молодости и я был сильно влюблён… нет, не влюблён — я любил одну девушку и мечтал жениться на ней. Она даже магом не была, обычный человек, крестьянка, хоть и образованная. Однако мой отец, который был, как ты помнишь, главным дознавателем до Гектора Дайда, просто уничтожил бы и её саму, и её семью, если бы я стал настаивать на своём. Мне пришлось уйти из её жизни.

— Она жива? — уточнил Арчибальд. Алтериус был немного старше его самого, а значит, этой девушке должно быть уже больше шестидесяти лет. Для не-мага — приличный возраст.

— Жива. Пока ещё да. И моя жена… она знает о ней, всегда знала. Предлагает развестись, чтобы я мог вернуться. Понимаешь, о чём я говорил, когда упоминал, что вы с Ареном не представляете, что совершили? Вы подарили нам возможность осуществить давнюю мечту. Причём в моём случае настолько давнюю, что я не уверен…

Арчибальд понимающе улыбнулся и с иронией протянул:

— На поле боя зачастую проще, да?

— Да, — кивнул Тиан, отразив его улыбку. — Особенно если командуешь операцией ты, а не я. Так можно меньше думать.

Его высочество фыркнул, решив не озвучивать мысль, которая вертелась у него в голове с того момента, как Алтериус сказал про мечту.

Осуществлением чужой мечты занимался в большей степени император, и ему это настолько дорого давалось, что в последнее время Арчибальд даже стал сомневаться — а стоило ли оно того? Особенно после пятничного покушения на Агату.

Но за Бастиана он тем не менее был рад.*

(*История Алтериуса описана в книге «Осенние цветы».)

.

В театре сегодня был аншлаг, как и накануне. Причём, насколько Арчибальд мог судить по мельком услышанным разговорам окружающих, спектакль, на который он пришёл, был одним из самых популярных, несмотря на то, что премьера состоялась два года назад.

Романтичная история о маге, превращённом в жуткое чудовище и спасённом только силой любви прекрасной девушки, заиграла для Арчибальда иными красками, когда он осознал, что в главной роли выступает сам владелец театра. И… да, если бы он не прочитал досье дознавательского комитета, то, возможно, и поверил бы в слухи насчёт Айрин и Говарда Родерика. Уж очень правдоподобно они играли. Девушка смотрела на Родерика с откровенным обожанием и такой трепетностью, что Арчибальд даже немного приревновал. Особенно когда снял эмпатический щит и моментально обнаружил, что это никакая не игра — Айрин на самом деле так относилась к хозяину театра. Да и Родерик не отставал, источая нежность и гордость по отношению к ней, правда, в эмоциях обоих не было и намёка на чувственность. Словно они были не чужими друг другу людьми, а отцом и дочерью.

Осознав это, Арчибальд немного успокоился и смог всё-таки насладиться спектаклем, особенно песнями. Родерик и Айрин несколько раз пели дуэтом, и их голоса так чудесно сочетались, а сами они при этом испытывали такой сильный восторг от совместной работы, что у его высочества невольно повышалось настроение и возникала улыбка на лице. Которая, правда, погасла, когда спектакль закончился, и Родерик, и без костюма чудовища не слишком красивый, однако очень харизматичный мужчина, подхватил Айрин на руки и, закружив её по сцене, поцеловал под свист и хохот публики. Судя по реакции и актёров, и зрителей, это была какая-то традиция, но Арчибальду всё равно стало не по себе. Он, как человек абсолютно другой профессии и, соответственно, совсем иного склада характера, не очень понимал подобного лёгкого отношения к поцелуям. Как будто они совершенно ничего не значили.

Овации и поклоны длились несколько минут, во время которых актёров, особенно Айрин и Говарда, задарили цветами, а потом занавес наконец начал закрываться. И перед тем, как ткань скрыла сцену из виду, Родерик посмотрел на его высочество — впервые за всё действие.

Взгляд мужчины оказался неожиданно острым и предостерегающим, и настолько, что Арчибальд моментально осознал: владелец театра не так прост, каким хочет казаться.

.

В гримёрную его высочество отправился минут через пятнадцать, дав Айрин немного времени, чтобы переодеться. Хотя никаких особенных костюмов в этом спектакле у неё не было — обычные светлые платья и цветочные венки поверх распущенных кудрявых волос, как символ чистоты и нежности. Ей даже играть ничего не нужно было — она и сама была такой, светлой и беззлобной девушкой. И несмотря на то, что Арчибальд ещё очень мало знал Айрин, он был уверен, что не ошибается.

Когда его высочество зашёл в гримёрную, девушка моментально отвернулась от трюмо, перед которым сидела, и Арчибальда окатило целой волной ярких противоречивых эмоций. Страх… нет, его было мало. Преобладало волнение, а ещё нетерпение, и отчего-то неловкость. Но и радость в этом удивительном эмоциональном коктейле тоже была.

— Здравствуй, — сказал Арчибальд, улыбнувшись, и пошёл вперёд, на Айрин. Она испуганно вскочила со стула, едва не повалив его, и страх в её эмоциях усилился. Но его высочество решил не останавливаться и, дойдя до девушки, поцеловал ей руку.

И замер, потому что ладонь Айрин совершенно чудесно пахла. Нет, не духами, а земляничным детским мылом, которым часто пользовались Агата и Александр, дети императора. Арчибальд очень любил этот запах, потому что он ассоциировался у него с домом, спокойствием и безопасностью, с семьёй и счастьем. И Айрин, вольно или невольно, в эту секунду показалась ему очень близкой, своей… Словно уже была частью того, что Арчибальд называл домом.

— Добрый вечер, — прошептала Айрин, и её ладонь в его руке чуть дрогнула.

— Я сегодня не прислал тебе цветы, — произнёс Арчибальд, продолжая улыбаться, и выпрямился. Посмотрел на девушку и почти утонул в глубокой синеве её ласково-смятенных глаз. Им вторили чувства Айрин, от которых внутри у принца всё замирало в предвкушении. — Был на севере, не успел. Но…

Арчибальд не договорил, запнувшись от неожиданности, поскольку страх у девушки внезапно взметнулся вверх, будто огонь, раздуваемый ветром.

— Геенна? — выдохнула Айрин, непроизвольно стиснув руку его высочества. — Она?..

— Нет, — кратко мотнул головой Арчибальд. — Ещё примерно неделя. Просто в ставке