но огневой бой продолжался. Целый час длилась артиллерийская подготовка противника.

Было ясно: враг сосредоточил перед плацдармом свежие силы и опять будет пытаться сбросить нас в Нарву.

После артиллерийской подготовки три пехотные дивизии гитлеровцев при сильной огневой поддержке артиллерии пошли в атаку. Наступление началось одновременно на нескольких участках — из районов Сууреору, Лембиту и станций Вайвара и Сооскюла. Главный удар наносился в районе Сооскюла, Аувере. Стало очевидным, что основная цель противника — ликвидировать наш выступ на правом фланге плацдарма.

Вслед за огневым валом все новые и новые волны немецкой пехоты и танков накатывались на наш передний край. Сначала пехота шла плотным строем. Подойдя ближе, автоматчики разбивались на мелкие группы и вклинивались в боевые порядки наших стрелков. Это было новое в тактике врага, но мы быстро разгадали его замысел. Мелкие группы гитлеровцев, которым удавалось просочиться, окружали наши автоматчики и уничтожали. И все же явное численное превосходство в пехоте и танках принесло противнику частичный успех: к концу дня ему удалось потеснить наши войска на выступе плацдарма.

На рассвете следующего дня после получасового огневого налета немецкие танки и пехота возобновили атаку. Теперь уже две дивизии наступали с двух направлений: из Липсу-Паркое и Сооскюла. С началом вражеской артподготовки мы открыли ответный огонь по артиллерии, минометам и штабам противника, затем перенесли его по наступающей пехоте и танкам. Но гитлеровцы все лезли и лезли, особенно на наших флангах, стремясь как можно быстрее обойти их. Во второй половине дня создалось угрожающее положение для частей 256-й стрелковой дивизии и находившихся в ее боевых порядках 532-го и 564-го полков 42-й минометной бригады. Боеприпасы у них были на исходе.

В ночь на 7 апреля в обоих полках побывал командир бригады полковник К. Ф. Викентьев. Он послал им семь автомашин с минами, но к минометчикам прибыли только две. Остальные были уничтожены.

К вечеру обе немецкие дивизии соединились в районе отметки 32,2 и части нашей 256-й стрелковой дивизии оказались в окружении. Вместе с ними во вражеское кольцо попали 532-й минометный полк подполковника И. В. Волкова и 564-й минометный полк подполковника А. К. Махновецкого.

Мне позвонил подполковник Шейнин и сообщил, что со своего наблюдательного пункта он хорошо видит бой минометчиков 42-й бригады и огнем своего полка оказывает им посильную помощь.

— Я приказал первому дивизиону перенести огонь на минометы противника, а второму открыть неподвижный заградительный огонь перед позициями минометчиков, — закончил доклад Л. И. Шейнин.

Вскоре открыл огонь и полк Смирнова. Корректировал его Шейнин.

Через некоторое время опять звонок от Шейнина:

— На левом фланге пехота врага залегла. На правом — прет вперед, несмотря на потери. Автоматчики просочились в наши боевые порядки. Прорвались и три самоходки...

Нужно было спешно принимать самые решительные меры, чтобы выручить части 256-й стрелковой дивизии и минометчиков.

Вести огонь по противнику было приказано батареям 1300-го полка, позиции которого находились в полосе обороны 120-й стрелковой дивизии. Полк отразил девять немецких атак, подбил четыре «тигра» и уничтожил около трехсот солдат и офицеров. 

К вечеру фашистам все же удалось отсечь минометчиков от частей 256-й дивизии. Ночью 8 апреля полковник К. Ф. Викентьев сообщил мне по телефону, что готовится выход из окружения двух его минометных полков, и попросил помощи 58-й бригады. Он указал координаты участков, по которым нужно вести огонь.

Едва я положил трубку, как снова раздался звонок. На этот раз звонил полковник Б. И. Кознов. Он приказал мне и командиру 80-й бригады полковнику Петрову огнем двух бригад обеспечить выход минометчиков из окружения.

В течение трех часов мы с командирами минометных полков подполковниками Волковым и Махновецким согласовывали по радио все вопросы взаимодействия. В пять часов утра произвели десятиминутный артиллерийский налет по пехоте противника на участке прорыва, подавили ее, а после этого поставили огневую завесу на флангах коридора, по которому наши полки должны были выходить.

Рано утром оба полка вырвались из окружения. Своих командиров минометчики несли на руках. Оба они, и Волков и Махновецкий, были ранены в ноги.

Тесно взаимодействуя с 256-й стрелковой дивизией, минометчики в тяжелых двухдневных боях измотали противника, нанесли ему большой урон в живой силе и технике.

Очень большое значение в той обстановке имела активная работа партполитаппарата, который в 42-й бригаде возглавлял начальник политотдела полковник Петр Дормидонтович Иващенко.

8 апреля наши артиллерийские бригады огнем поддерживали 120-ю стрелковую дивизию. Контратаковав противника, она восстановила ранее занимаемое нами положение. После этого на нарвском плацдарме опять наступило относительное затишье. Обескровленный и измотанный в боях враг прекратил наступление.

* * *

Погода в апреле не радовала. Шел то дождь, то мокрый снег, дул холодный, пронизывающий ветер. Наш плацдарм на западном берегу Нарвы превратился в сплошное болото. Буксовали тягачи и даже тракторы. Боеприпасы иссякали, а это грозило серьезными последствиями в случае нового наступления врага. Для подноса всего необходимого был мобилизован весь личный состав бригады. Бойцам то и дело приходилось вытаскивать из болотной топи орудия и машины, на руках переносить снаряды и продукты питания.

В период паводка артиллеристы оказались в трудном положении: огневые позиции некоторых батарей находились под угрозой затопления. Мы стали срочно по карте изучать новые районы местности, пригодные для размещения боевых порядков артиллерии. Удобных участков на плацдарме оказалось мало. Для подготовки большинства из них в инженерном отношении требовались колоссальные усилия личного состава.

Чтобы орудия не залило паводковой водой, приходилось сооружать площадки и укреплять их бревенчатым настилом. Вокруг орудий строили двойные срубы, пространство между срубами засыпали землей. Лес приходилось носить на своих плечах по колено в воде за несколько сот метров от постройки.

За время строительства мы спилили, перенесли и уложили более пяти тысяч кубометров лесоматериалов. Измученные тяжелой дневной работой, к вечеру бойцы едва передвигали ноги. Среди личного состава появились простудные заболевания.

Неоценимые услуги в это трудное время оказали нам медики — врачи, военфельдшера и санинструкторы. Врачи Костюкова, Скокан, Суворов, военфельдшер Клавдия Мурина и многие другие оставили о себе самые теплые воспоминания.

Помню, как пришел к нам в бригаду Вильгельм Антонович Скокан. Это было весной 1943 года, в период формирования бригады. Подойдя ко мне и теряясь под взглядами командиров полков, он неумело отдал честь, доложил:

— Товарищ комбриг, врач Скокан прибыл к вам.

Я внимательно посмотрел на высокого широкоплечего офицера и спросил его:

— Какое у вас