– В крайнем случае подкопаете, расширите. Бегом!

– Бежим…

Они и в самом деле прибежали бегом. А я-то, купившись на его вольную манеру разговора, начал беспокоиться, что ефрейтор почувствует себя незаменимым героем, без которого трудно обойтись, и это расхолодит его, заставит к службе относиться кое-как. Но он бежал. Земля вместе с камнями летела из-под берцев ефрейтора и отстающих от его длинных ног двоих щуплых солдат срочной службы, выделенных ему в помощники. Рюкзаки с гранатами били солдат по узким жилистым спинам, но дистанция их перебежки была небольшой – перетерпеть можно.

Ущелье у нас за спинами резко расширялось и разделялось на четыре рукава. А до этого разделения пролегал прямой участок длиной в 606 метров (это я определил ранее). Правда, здесь ущелье было широковатое и неудобное для прострела. Бандитская колонна, по моим подсчетам, уже преодолела добрую сотню метров.

– Посмотри расстояние, – строго потребовал я у ефрейтора, отдавая приказ еще и взглядом.

Вакулин прильнул к прицелу и стал подстраивать окуляр дальномера. До этого ему приходилось стрелять практически прямой наводкой.

– Четыреста девяносто пять метров, – доложил он.

– Какая у твоего «громобоя» прицельная дальность? – спросил я, будто не знал, что «Вампир» прицельно бьет на полкилометра.

– Прицельная планка рассчитана на пятьсот метров, но сам гранатомет может бить и дальше. По крайней мере, на испытаниях, как нам в учебке объясняли, он с шестисот пятидесяти метров пробивает броню с динамической защитой. Это же самое еще раз показали испытания, но это отвечает и паспортным данным.

– Ну, нам броню бить не надо, – заметил я уже мягче. – Накрой колонну термобарическим «выстрелом». Скорогорохов! Наруленко! Покажите ефрейтору, как одним выстрелом можно уложить троих! Я слышал, что при стрельбе в строй ваши винтовки и на такое способны, – не предложил, а потребовал я.

– Есть, командир, – за двоих снайперов, вооруженных «Кордами», отозвался старший лейтенант Скорогорохов.

Снайперы, видимо, изначально держали колонну бандитов под прицелом, потому что быстро прозвучали один за другим два громких выстрела, за которыми почти не было слышно выстрела гранатомета. Но термобарическая граната летит с меньшей скоростью, чем пули крупнокалиберных снайперских винтовок, поэтому полет ракеты можно услышать по почти змеиному шипению. Я, отдавая приказы, посматривал в бинокль и отчетливо видел, как тяжеловесные пули снайперов буквально взломали нестройные ряды колонны, войдя в нее, как штык-нож в консервную банку. Мне трудно сказать, сколько бандитов было поражено, потому что убитые, падая, сбивали с ног живых. После стрельбы облако термобарической гранаты быстро накрыло заднюю часть бандитской колонны, а потом прозвучал и сам взрыв. Ефрейтор правильно выбрал цель, накрывая задние ряды, в то время как снайперы били по передним. Они друг друга не дублировали, и тела убитых снайперами бандитов не горели.

Колонной они начали передвигаться потому, что не ожидали встретить наш заслон здесь, считая, что мы все еще находимся на месте боя с двумя колоннами первой банды. Никак они не могли привыкнуть к нашей мобильности и не могли понять, что мы не случайно так много тренируемся, бегаем марш-броски, чтобы быть способными перемещаться с места на место за рекордно короткое время, причем так, что у противника создается впечатление, будто в бой вступило совершенно новое, свежее подразделение.

Нами был получен приказ на полное уничтожение бандитов. Мы никого не оставляли в живых даже для допроса. Да и допрос-то был нам не особенно интересен, как не интересны переживания родни бандитов, которых мы уничтожали. Родители убитых бандитов, естественно, тоже страдают, как и жены, братья, сестры и дети, они считают нас безжалостными убийцами. На этот счет есть известная египетская поговорка: лишь мумия страдает молча. Но кто сказал, что мы должны кого-то жалеть? Война – штука жесткая и жестокая. Не убьешь противника ты – он убьет тебя. И с этим следовало смириться, поскольку привыкнуть к такому невозможно, не став таким же бандитом, как наши противники, только при этом удачно прикрываясь российскими погонами. Никому из тех, кого я знаю, прослыть убийцей не хотелось. Но и проявлять милосердие в данной ситуации тоже было преступно.

Под нашим еще начальным обстрелом – а бойцы роты уже начали неторопливый обстрел банды короткими, отсеченными очередями – бандитская колонна рассыпалась по ущелью, быстро превратившись в толпу, в обыкновенную банду, мало приспособленную к управляемому бою. Определить ее численность было невозможно. Но я еще по колонне успел подсчитать примерное количество бандитов.

И убедился еще раз в правоте своего и лейтенанта Громорохова утверждения, что бандиты попытаются захватить перевал. Они туда отправили в худшем случае два с половиной – три десятка бойцов. Я, говоря честно, привык всегда преувеличивать силы противника и рассчитывать именно на худший случай (худший, естественно, для нас). Поэтому я вызвал лейтенанта Громорохова на индивидуальную связь.

– Слушаю тебя, командир.

Связь была достаточно качественной, я даже слышал, как тяжело дышит на бегу лейтенант.

– Рассказывай.

– Что рассказывать?

– Обстановку. Где вы находитесь?

– Подступаем к перевалу. Посмотри на планшете, он меня покажет.

Я все время забываю, что во время сеанса связи мой командирский планшет зеленой точкой показывает местонахождение абонента. Я воспользовался напоминанием Юрия Юрьевича, вытащил из кармана гаджет и раскрыл карту.

Тем временем ефрейтор Вакулин послал вторую термобарическую гранату в ущелье. На сей раз граната накрыла передние ряды бандитов и, как я надеялся, уничтожила их эмира, который должен был вести за собой колонну, задавая ей темп. Я подходящего на роль эмира бандита недавно выделил и обратил на него внимание гранатометчика. Если тот бандит в самом деле эмир, банда осталась без командования.

Я проследил за тем, как образовалось и затем взорвалось облако. На сей раз из облака никто не выскочил, и я перевел взгляд на карту планшета и без проблем нашел зеленую точку, приближавшуюся к подножию дальнего перевала. Тогда я переключился на внутриротную связь и увидел другие зеленые точки. Бойцы отделения младшего сержанта Одинцова шли за своим командиром. Пограничников мне видно не было, поскольку они не имели своих КРУСов. Снова переключившись на индивидуальную связь, я спросил Громорохова:

– Как там парни Лукьянова? Не отстают?

– Никак нет. Следом идут, плотно. Капитан идет рядом со мной.

– Я прикинул численность колонны на нашем участке. На перевал они отослали около трех десятков бойцов. Если они поторопились, ты сможешь достать их прямо наверху. Если идут не спеша, значит, подходят к перевалу, как и ты, только с другой стороны хребта. В любом случае тебя ожидает бой.

– Мы уже полезли вверх. Но наш склон более крутой, чем бандитский.

– Справитесь?

– Справимся. По крайней мере, постараемся, командир…