Наши дни. Санкт-Петербург

Барсиков одним махом выпил невкусный кофе, прожевал тонюсенький бутерброд с сыром. Этого было крайне мало, чтобы утолить голод. На тарелке оставалось лишь маленькое, посыпанное корицей печенье – «комплимент» от заведения.

– Мышкина порция! – вздохнул опер, прикидывая, купить ли еще один бутерброд по грабительской цене или потерпеть до дома и там навернуть пельменей. Решив, что бутербродом все равно не насытиться, Антон остался голодным, а голодным он был злым, и его начинало все раздражать. Основным раздражителем был театр, в буфете которого он перекусывал.

Барсиков театры не любил и раньше – даром, что там в основном скука, так даже в антракте нормально не пожрать. А ввиду последних событий от театра Барсикова начинало мутить. Допросы театральных работников его доконали. Голова оперативника пухла от «представлений», устраиваемых каждым вторым допрашиваемым. Невозможно было понять, где правда, а где ложь, потому что никто здесь ложь не считал ложью. Вранье кокетливо называлось гиперболой, аллегорией, вхождением в образ, художественным вымыслом, лицедейством – чем угодно, только не враньем. И чихать все хотели на такие понятия, как дача ложных показаний и ввод следствия в заблуждение. Казалось, у актерской братии «Скомороха» стерты границы между реальностью и сценой. Уборщица тетя Валя, и та не обходилась без рисовки. Как потом узнал Антон, в молодости тетя Валя играла второстепенные роли и даже снялась в каком-то кинофильме.

– Я ведь могла блистать на сцене, – мечтательно вздохнула уборщица, жеманно поправляя пережженную «блондом» прядь волос. И, сделав многозначительную паузу для комплимента, которого так и не последовало, женщина беспечно махнула рукой: – Бог с ним, с прошлым!

– Действительно. Давайте о настоящем, – согласился Антон. – Так что там с Новиковой?

– Новикова? – переспросила Валентина. – Известная вертихвостка! То с одним, то с другим романы крутила. В ее возрасте давно пора дома осесть и внуков нянчить. Вот у меня двое – Витенька и Димочка. Когда Витеньке было три года…

– Постойте! – прервал ее Барсиков. Его терпение заканчивалось. – О ваших внуках позже. Давайте поговорим о Новиковой. Какие отношения были у Новиковой с Вислоуховым?

– Натянутые. Они вечно цапались, – недовольно ответила уборщица. Ей показалось оскорбительным нежелание оперативника узнать подробности жизни ее внуков.

– Вы же в прошлый раз говорили, что они состояли в любовной связи.

– Одно другому не мешает.

– И на какой почве они цапались? – допытывался оперативник.

– Известно на какой! Алька с Чумаруковым шашни крутила, а Вислоухов бесился.

– Кто этот Чумаруков? Он у вас работает? Я его в списке сотрудников не видел.

– Да ну его, алкаша запойного! – поморщилась Валентина. – Мой бывший тоже запойный. Я вам так скажу: если человек выпивает, то считай, что нету человека. Не человек это, а одно название.

– Давайте вернемся к Чумарукову.

– Так я и говорю: Васька Чумаруков – алкаш! Хотя раньше был мужиком интересным. Рукастый такой – все, что хочешь, мог смастерить. Он у нас монтером работал, пока его за пьянство не вытурили. Даже жаль его.

– Вы хотите сказать, что Алевтина Новикова имела любовную связь с алкоголиком?

– Я свечку не держала, но люди говорят…

– Говорят, что кур доят! – нахмурился оперативник. Пустые сплетни его утомили. – Меня интересуют факты.

– Фактов воз и тележка! Новикова до сих пор к Чумарукову обращается. Якобы по работе. Он беспрепятственно проходит в театральную хозпристройку и сидит там, несмотря на то что в штате давно не числится. Новикова рабочий стол ему там организовала, и не какой-нибудь, а фильдеперсовый!

– Какой, какой?! – не понял Барсиков.

– Ну, фильдеперсовый. Особый, значит. Из реквизита к старому сезону взяла. А зачем Ваське стол, скажите на милость! Не знаете? Так я вам скажу: для разврата! Я в кино видела, как директор с секретаршей на столе это самое вытворяли.

– Мало ли чего вы в кино видели! К делу это отношения не имеет, – теряя терпение, заметил Барсиков.

– Как же не имеет, когда вы сами спросили факты, – делано обиделась тетя Валя. – Новикова, между прочим, в тот день секретаршей нарядилась: в белую блузку с декольте, в обтягивающую юбку – уж не с ее массивными бедрами такое носить, а Альке хоть бы хны – напялила и чихать на всех хотела.

– В какой это «тот день»? – прервал ее оперативник.

– В тот самый, когда явился Чумаруков. В начале лета дело было, второго числа, если я не ошибаюсь. Явился, значит, Чумаруков через технический вход весь такой выбритый, пахнущий одеколоном и в костюме. Я его сразу даже не признала. Васька костюмов сроду не носил! Алька с бедрами и декольте за ним в пристройку – шмыг! Вот и думайте, что хотите.

Суровый мозг оперативника протестовал против амурных интриг и соображать отказывался.

Антон сделал пометку в блокноте: «Василий Чумаруков». Он решил на сегодня закончить, иначе все равно ничего бы не наработал. Затолкнул в рот печенье и отправился в отдел кадров за данными на Чумарукова.

Наши дни. Санкт-Петербург

Вопреки сомнениям Арсения, найти Чумарукова оказалось вполне посильной задачей. Изотов заприметил около технического входа в театр двух работяг. Перекинулся с ними парой слов, предложил выпить и уже через полчаса узнал от них домашний адрес Чумы.

Раздобытая приятелем информация озадачила Арсения. Васька Чумаруков в определенных кругах слыл легендарной личностью, отчего в округе «Скомороха» и, разумеется, Васиного двора его знала каждая собака. Судя по описанию, Василий и близко не походил на ювелира. Худшие опасения Дебардюсова оправдались: похоже, Дарья соврала Изоту, зачем-то подставив алкоголика Васю. Но за неимением другого Чумарукова, придется навестить этого, решил Арсений.

Арсений Дебардюсов предпочитал действовать без лишнего шума. Людей зря не убивал. Вовсе не из гуманизма, а из тех соображений, что с покойниками много хлопот. Идя на преступление, заранее думал, как отвести от себя подозрения. Для Чумарукова Арсений захватил найденный в дедовых закромах яд. «Если видимых следов насилия не обнаружат, никто не станет разбираться, от чего скопытился алкаш», – рассудил он.

Алевтина

Василий Чумаруков так и не включил свой телефон, поэтому Алевтина отправилась к нему домой. Жил он в одном из старых домов на улице Заслонова не так далеко от театра. Когда еще Василия не уволили за пьянство, он, как и Новикова, добирался до работы пешком. Для визита Алевтина не стала ждать вечера. Все равно нигде не работает, – решила она. Новикова не верила, что Василий вдруг взялся за ум и начал исправно ходить на работу. Когда в последний раз они с ним виделась, Чумаруков вовсе не