– Да. Своя жизнь дог’оже.

Игорь это произнес спокойно и ничуть не задумываясь, словно речь шла о вполне себе обыденной ситуации. Зоя ахнула. Несколько секунд она была в остолбенении, затем опустилась на стол и прижала ладони к лицу. «Как у него повернулся язык?! Нет, ее сын так никогда не поступит! Он пошутил», – уговаривала себя Зоя.

Алевтина если и удивилась, то только бульдозерной прямоте Игоря. Она знала брата как облупленного. Уж кто-кто, а Игорек любит только себя и останься он перед выбором: жизнь матери или собственная шкура, он выберет себя. Не зря тетя Зоя с детства ему внушала, какой он уникальный, все лучшее отдавала сыну, а себя ставила на последнее место. Порой доходило до абсурда. Зоя не позволяла сыну съедать испорченную еду, что вполне логично, но выбрасывать продукты, пусть даже с плесенью, ей было жаль, и она их съедала сама. При Игоре. Тем самым обесценивала себя в глазах сына.

Пожалуй, Игорек вполне мог совершить убийство. Он ведь находился в Петербурге. Но что он не поделил с Вислоуховым? Они даже не были знакомы. А что, если… бинокль… Нет, Игорь вряд ли способен додуматься до такой комбинации. Не только додуматься, но еще и провернуть ее. И не попасться! Говорят, дуракам везет. Как раз случай Игоря. А может, она недооценивает брата? Игорь все заранее продумал, каким-то образом узнал, что они общаются с Андреем, может, видел их вместе. Он затеял это убийство, чтобы подставить ее. Тогда понятно, почему он использовал бинокль – приметный бинокль, который подарила ей бабушка. Игорь всегда считал этот бинокль своим из-за выцарапанной на нем фамилии. Как же он взбесился, когда узнал, что бинокль достался ей! Игорю, может, сто лет не нужен этот бинокль, но с тем фактом, что его обделили, Игорь мириться не желал. Да и черт бы с биноклем, но ведь Потаповым баба Нина не завещала ничего. Об огромном коковинском изумруде от бабушки слышала вся родня, но никто не воспринимал ее слова всерьез, все считали это предсмертным бредом. Но кто знает, может, Игорь думает иначе? Может, он решил, что бабушка вовсе не бредила и завещала изумруд ей, своей любимой внучке, и тоже на него претендует? Тогда, получается, ее брат не так уж глуп, каким всегда казался. Это в голове Алевтины пока не укладывалось.

Новикова напряженно думала, что она может сделать в сложившейся ситуации. Было бы правильно нанять адвоката. Только тут образовалась загвоздка, даже две. Во-первых, адвокат требовался хороший, таковых на примете у нее не было, и где его искать, Алевтина не знала. Не было у нее таких знакомых, которым приходилось обращаться к адвокату, специализирующемуся на уголовном праве. Потому как, если кто и попадал в неприятную историю, требовавшую вмешательства подобного специалиста, то об этом старался помалкивать. Во-вторых, услуги хорошего адвоката стоят дорого и совсем не по карману администратору театра. В связи с этим Алевтина решила насчет адвоката аккуратно поспрашивать по знакомым и обратиться к нему, если совсем прижмет.

Первая половина XIX века. Перовский

Лев Алексеевич заранее позаботился о том, чтобы прибывший с Урала ценный груз первым делом попал в его кабинет. Кроме самого графа при вскрытии ящиков присутствовал мастер Пермикин и вице-президент Департамента уделов. Обойтись совсем без лишних глаз, как предпочел бы Перовский, ему не удалось. При осмотре камней у Льва Алексеевича разбежались глаза – здесь было из чего выбрать: неограненные изумруды, аквамарины и аметисты различных размеров и составов. Перовский мгновенно мысленно отсортировал, что отдаст в казну, а что оставит себе. Для себя, конечно же, Лев Алексеевич присмотрел самые лучшие образцы. Но когда граф увидел необычный изумруд, он забыл обо всем на свете и смотрел только на него. Гигантский, насыщенного травянистого цвета и редкой чистоты кристалл завораживал своей красотой. Перовский сразу понял, что этот камень – то, что он искал всю жизнь, и он будет принадлежать только ему.

Словно под гипнозом, не отрывая взгляда от уникального изумруда, президент Департамента уделов попросил всех покинуть его кабинет. Это противоречило правилам, но никто из присутствующих не посмел возражать сенатору.

Оставшись один, граф бегло осмотрел отобранные камни: несколько отличных аметистов, крупные небесного цвета аквамарины отложил в сторону и принялся с лупой изучать уникальный изумруд. Будучи человеком образованным, Перовский знал о существовании многих крупных изумрудов. Все они принадлежали правителям государств, хранились в их сокровищницах и являлись гордостью своих владельцев. Этот камень, несомненно, мог бы встать в один с ними ряд, войдя в мировой список артефактов.

Льва Алексеевича охватило сладкое чувство: отныне он обладает тем, чего нет у Николая Первого, а значит, он превзошел самого императора! Перовский сожалел об одном: никак невозможно открыто владеть этим самородком. Диковинный изумруд придется всю жизнь скрывать, и никто не должен знать о том, что камень хранится у него. То же касается и остального минералогического урожая. Камни, добытые на Сретенских копях, принадлежат Николаю Первому. Узнай император о «маленькой слабости» президента Департамента уделов, он придет в ярость и не пощадит своего фаворита.

Прежние свои грешки Перовскому удавалось скрывать благодаря отлично налаженной работе Департамента уделов, а также тому, что у него повсюду были свои люди. Не последнюю роль играло высокое положение в обществе графа и его дружба с императором. Лев Алексеевич своим прагматичным умом прекрасно понимал, что «его» изумруд – не рядовая находка и слухи о нем дойдут-таки до Зимнего дворца. Тут бы побороть искушение и сдать в казну уникальный камень и тем самым, как это виртуозно умел граф, снискать еще большее расположение Николая Первого. Невообразимый колдовской кристалл будто бы обладал свойством лишать рассудка. Хладнокровный, расчетливый сенатор зачарованно любовался им, не в силах совладать с собой.

В метаниях между благоразумием и собственной страстью Перовский выбрал золотую середину – повременить с решением этой замысловатой задачи. Каждый раз, собираясь расстаться с исключительным камнем, граф останавливался, очарованный его красотой.

«Вице-президент Департамента будет молчать, а кроме него, Ярошевицкого и Пермикина никто не знает о том, что этот камень у меня, – осенила Льва Алексеевича гениальная мысль. – Ярошевицкий в Екатеринбурге, так пусть там и сидит – об этом я позабочусь. Пермикину пора возвращаться, откуда прибыл. Вести с Урала идут не быстро. Пока суд да дело, об этом изумруде все забудут».

Хитроумный граф достал из своей коллекции несколько отборных изумрудов, сдобрил их средних размеров хорошим аквамарином, окинул все это богатство прощальным взглядом и велел