Шрифт:
Закладка:
Много бед было от болезней, которых к тому же стало больше, чем раньше. В 1730 году испанская эскадра прибыла из Вест-Индии в Кадис и привезла с собой в Европу желтую лихорадку. Однако был и прогресс. С 1771 года баскское Общество друзей страны выступало за проведение вакцинации против оспы. Эпидемии не помешали приросту населения в XVIII веке, хотя в 1790-х годах он уже не был таким впечатляющим. Кроме того, в годы общеевропейских продовольственных кризисов, связанных с болезнями и неурожаями, особенно в 1740–1742 и 1816 годах, Испании удалось избежать серьезных потерь.
Повышение численности населения вынуждало младших сыновей и небогатых арендаторов отказаться от надежд на получение статуса независимого крестьянина. Много общего было с Южной Италией: демографический всплеск привел к увеличению числа поденных рабочих, представлявших собой наиболее экономически уязвимую часть рабочей силы, особенно много их было в Каталонии, на Майорке и на юге Испании. Еще одним следствием роста населения стало неуклонное обнищание сельской местности. Это, как и в Южной Италии, вызвало повышенный интерес к производству зерновых культур, особенно пшеницы, и одновременно был потерян интерес к животноводству, служившему основным источником навоза. В результате продуктивность сельского хозяйства резко снизилась. Проблемы, вызванные перенаселением, напоминали о себе повсеместно. В городах, куда бежали, спасаясь от бедности, деревенские жители, росло число безработных и попрошаек. Путешественники, бывавшие в испанских городах, нередко отмечали огромное количество нищих. Особенное возмущение это вызывало у жителей Северной Европы.
Суровые условия жизни порождали общее чувство тревоги, окружающий мир представлялся враждебным, населенным зверями и чудовищами, как реальными (особенно волками), так и воображаемыми. В музее Прадо хранится выразительная картина Хуана Антонио де Фриас-и-Эскаланте (1630–1670[10]) «Андромеда и морской змей». В 1718 году появились сообщения о том, что около Сарагосы видели зверя размером с быка, с головой, как у волка, длинным хвостом и тремя рогами. Отражение этого мира, особенно опасного после наступления темноты и населенного ведьмами и другими пособниками дьявола, можно видеть в поздних работах Гойи.
Вера в Бога была одним из самых действенных способов обрести стабильность в этом изменчивом мире. Сборники благочестивых наставлений, религиозные трактаты и проповеди, напоминающие о скоротечности земного существования и о духовных опасностях, преследующих богатых людей, пользовались большой популярностью и часто переиздавались. Поклоняясь мощам, молясь, участвуя в шествиях и слушая колокольный звон, люди обретали надежду на божественную поддержку.
Враждебность среды обитания воспринимали как воздаяние за грехи, которое, однако, можно было смягчить правильным поведением – религиозным служением или задабриванием оккультного мира духов. Противостояние мира божественного и мира дьявольского описал в V веке блаженный Августин в своем сочинении «О граде Божьем». Деяния Августина вдохновили Клаудио Коэльо (1642–1693) и Мигеля Мелендеса (1679–1734) на создание двух прекрасных живописных полотен, сейчас хранящихся в музее Прадо. Этот конфликт побуждал людей строить церкви и совершать религиозные обряды.
Хотя некоторые твердо верили в силу человеческого прогресса, большая часть населения жила одним днем, страшась будущего и имея лишь самые скромные цели в настоящем. Этот общенародный консерватизм в свое время помешал правительству осуществить реформы в стране и привел к тому, что национальная политика была отодвинута на второй план. Однако для многих политика действительно ограничивалась делами местного сообщества.
Сельское хозяйство составляло важнейшую часть экономики, а урожай служил основой индивидуального и коллективного благосостояния. Однако серьезной проблемой была низкая урожайность, непосредственно влиявшая на уровень жизни. Решить эту проблему пытались с помощью внутренней колонизации. Количество пригодных для обработки земель увеличивали за счет сооружения ирригационных канав, вырубки леса, расчистки почвы от камней, и результаты этих трудоемких методов позволяли увеличить урожаи, хотя и не повышали урожайность в пересчете на обрабатываемый гектар.
В Каталонии сельское хозяйство, наоборот, процветало. Ключевую роль здесь играли землевладельческие традиции: поскольку много пахотных земель находилось в собственности, их хозяева получали прямую выгоду от повышения урожайности. Таким образом, наследование семейных наделов и ферм способствовало улучшению сельского хозяйства в Каталонии, что разительно отличалось от ситуации в крупных поместьях, занимавших большую часть остальной территории Испании. В Каталонии, так же, как в Англии и в Нидерландах, распространение кормовых культур (клевер, рапс и репа) помогло освоить заброшенные пашни и дало новые возможности для разведения домашнего скота. Животные, источник важного удобрения – навоза, были одновременно капиталом, обменной валютой, так как на протяжении столетий они оставались наиболее значимой «товарной культурой» в экономике. Распространение временных выгонов, где участки земли поочередно служили то пастбищами, то пахотными землями, привело к увеличению урожайности в те периоды, когда земля обрабатывалась, и повышению качества травы в остальное время. Кроме того, Каталония производила вино и бренди.
Однако неудивительно, что в стране, где предложить экономические реформы было гораздо проще, чем их осуществить, сельское хозяйство в основном оставалось традиционным. Это было особенно заметно, когда овцы Месты спускались осенью с открытых летних пастбищ в Центральной Испании в долины. Это была самая крупная миграция животных в Европе: Дон Кихот, в свое время столкнувшись с нею в своих странствиях, был крайне озадачен. Кроме того, во многих областях сельское хозяйство по-прежнему обеспечивало людей лишь прожиточным минимумом, прогресс в земледельческой сфере распространялся крайне медленно, а связи между регионами нередко были слишком слабыми, чтобы обеспечить друг другу спрос и предложение. Существовало множество структурных проблем. Например, во многих местах не хватало тяглового скота, а значит, людям приходилось брать изнурительный труд на себя. Голодным животным, тянувшим плохо сконструированные плуги, не удавалось хорошо вспахать землю. Сорняки пололи вручную. Поскольку сельскохозяйственное производство не могло удовлетворить спрос, цены на продовольствие росли, а недоедание стало широко распространенным явлением. Но эти стороны крестьянского труда не нашли отражения в картинах художников того времени – живописцы предпочитали красивые сюжеты, такие как сбор урожая на изящной картине «Аллегория лета» Мариано Сальвадора Маэллы (1739–1819) в музее Прадо в Мадриде. Тяжелого физического труда требовало рыболовство. Процветание Бильбао и других портовых городов на побережье Бискайского залива было завязано на китобойном и тресковом промысле.
Рынок ремесленных услуг и промышленных товаров был невелик, поскольку большая часть денежных средств уходила на продукты питания. Механизация промышленности только начиналась. Продукция, как правило, предназначалась для местного рынка, возможности для внедрения инноваций были ограниченны. Промышленные предприятия, как правило, были очень небольшими, со слабой специализацией машинного оборудования и труда. В целом особенного стремления к инновациям не наблюдалось. И пока в Англии появлялись паровые машины, а Франция пыталась догнать ее, Испания даже не предпринимала никаких шагов в этом направлении, тем более что здесь не было крупных месторождений угля.
