– Так, значит… Ну, ничего! Вот вернется графиня, я ей все обстоятельно расскажу, как эта бездельница тут лодырничает и в ус не дует! Леди еще трижды подумает, оставлять ли рядом с собой такую белоручку или по-умному её на нормальную горничную сменить. Толку-то от этой коровы брюхатой, ежели она вскорости ползать будет, как черепаха? Я-то думала, важная она шишка, раз её графиня так бережет, а, оказывается, обуза просто. Леди-то наша жалостливая, сразу не погнала поганой метлой лоботряску, а стоило бы! Ну, видать, допекла её своим бездельем, ежели такую важную для каждой леди прислужницу тут оставила, без нее уехала. Так тебе и надо, растяпа!

С каждым словом глупая девчонка подписывала себе смертный приговор. Одна рука сурово сжалась на поварешке, вторая поудобнее перехватила хлесткое полотенце, глаза горели жаждой мщения и холодным расчетом, куда прикапывать тело.

«Не надо» – прошептала я воинственным слугам, готовым защитить свою маленькую соратницу от посягательств со стороны пришлой. Хорошо, что распалившаяся девица не замечала, как угрожающе пляшут тени от кухонной утвари, занесенной над её пустой и болтливой головой.

Переместившись за спину брюнетки, я от греха подальше положила ей руки на плечи, чувствуя покалывание знакомого тепла. От уже известных движений тепло невесомо разошлось по обмякающей девице, успокаивая её возбужденную нервную систему. Надо же, а это не сложнее, чем управляться с обычным теплом.

Эля еще несколько секунд нервно вздыхала, раз за разом содрогаясь от переполняющих эмоций, но постепенно осела на подставленный стул и сонно заморгала.

– А как вы Ясеня не поделили?

– Да он заступаться за неё начал. Представляешь, сам ей кашу с тыквой в горницу принес и еще морса. А как меня услышал, так сразу её защищать бросился. Хорошего вьюношу околдовала, раз он её бесполезности не видит, ведьмы эдакой. Одного только не пойму, отчего помолодел он? В деревне нашей взрослым парнем был, меня старше, а тут как я возрастом…

– Так бывает иногда. Ты засыпай, Эленька, засыпай.

– А… а ты-то кто? Я же не… хр-р-р, – минус одна проблема до утра.

А ведь где-то по городу её наверняка ищет сопровождающий. Или он ее сам отпустил? Ох, не верится. Для Дубровки она и есть кто-то вроде юной госпожи, староста там всем заправляет не хуже графа, за дочь шкуру снимет.

– Как бы нам не привлекая внимания оповестить мужика, что у нас его родственница?

– А нужна ли нам она? Как проспится, так пинком её за дверь, пусть проваливает обратно, сквернословка, – Берта как обычно была категорична.

– Да и как ей объяснить, почему ты тут всем заправляешь? Почему светильники сами горят и огонь в каминах не гаснет? Почему, в конце концов, Ясень лицом лет пять скинул?

Да, это будет непросто. Но у меня есть важная причина оставить её здесь.

– Берта, покажи руки. Не прячь, показывай. Давно они у тебя в таком состоянии?

Ладони поварихи были покрыты мозолями, царапинами и цыпками. Не смотря на то, что мы сразу позаботились о горячей воде, постоянная возня со щелочью делала свое черное дело.

– А ведь это не твоя работа. Думаешь, я не знаю, что ты посуду моешь, лишь бы Мира больше отдыхала? А вы, Феликс, долго собирались скрывать свою патологию коленного сустава? Сколько еще вы смогли бы пробегать между кухней и посетителями?

– Мое колено никогда не мешало мне выполнять работу дворецкого.

– При поддерживающих зельях целителя и обезболивающего порошка раз в три дня. Но здесь Фредерика нет, а лекарство вы не пьете, боясь, что оно может понадобится мне. А вы, дедушка, так настойчиво отправляете меня каждый вечер спать сразу после закрытия не для того ли, чтобы я не видела, как вас крючит от мытья полов и как вам больно каждый раз нагибаться к ведру?

Прислуга страшно оскорбилась. Гневно переглядываясь между собой и ища «предателя», рассказавшего госпоже об их проблемах, каждый старательно не смотрел на меня, чтобы не показать усталости, накопленной за прошедшие недели. Неужели и правда думали, что я продолжу спокойно ими пользоваться, жертвуя чужим здоровьем ради своего благополучия?

– Вы как хотите, но я оставляю эту девочку. Доводами разума или властью графини, но она останется здесь. Если Берта согласится, то поселится у неё. Если нет, то с нами. Работы личной горничной для неё нет, зато грязной посуды, мытья полов и подачи еды – хоть отбавляй.

– Ох и напурхаемся мы с ней, – проворчал Яким, но явно принял мое решение. – Объясняться сама будешь, завела новую корову – причеши её, как полагается. А и в самом деле, чего это мы? Лишний рот сам себя прокормит, а мы гусей заведем, а?

– Мира, ты же понимаешь, что она болтала глупости? Обидные, но глупости, не имеющие к реальности никакого отношения, – я внимательно посмотрела на свою служанку.

– Понимаю, – неожиданно спокойно отозвалась она. – Дурочка деревенская за языком не следила, но и обидеть не хотела. Просто напугалась, что если вас тут и впрямь нет, то её домой вернут, а она от дядьки сбежала, целый день прошлындылась где ни попадя, не знамо с кем. Мало того, что от дядьки попадет, так и батька тут же замуж сплавит от греха подальше за какого-нибудь стёгоумка: ежели повезет, то обойдется, а нет – так и разбираться не будет, ворота дёгтем мазать не полезет.

– Ну и отлично.

– Леди, я купил новую газету, – проводив глазами Анри, подхватившего на руки спящую Элю, дворецкий выложил передо мной перетянутый резинкой сверток.

Так, так. Помимо уже известных мне новостей об освобождении первых министров, их слуг и мелких военных чинов, сопровождавших их на границу, удалось выяснить, что делегация осталась в чужой стране. Их настойчиво задержали под не самым красивым предлогом гарантии мирных намерений со стороны Тиона и беспрепятственного отступления военных террористов. Понятно, сменили одних заложников на других.

Долго отбиваться в захваченной крепости от наших магов и солдат они не смогут, как и поддерживать обеспечение едой заложников. Поэтому смерть министров или бегство захватчиков было вопросом времени. И ведь как-то умудрялись блокировать дары всех пленников в течении нескольких недель, вероятно, пока не кончились припасы в крепости.

Отбрасывая сантименты, расклад таков: теперь в заложниках отец, Роберт на свободе. А