основных путей организационной работы ЦК партии отметил «непосредственный объезд провинции товарищами из центра… для проведения мобилизации и для руководства борьбой с дезертирством, причем им было поручено контролировать и ставить организации, снимать неподходящих товарищей и т. д.». Первоочередная важность дела борьбы с дезертирством была зафиксирована и в «Политическом отчете» РКП(б) конца 1919 г. Роль ЦК РКП(б) по этому документу заключалась в создании «специальных учреждений», инструктировании работы на местах, организации особых отрядов, агитации и пропаганде среди крестьянства, которое рисковало потерять свою землю, а также проведении мероприятий, улучшающих положение красноармейцев и их семейств. Кроме всего прочего, «Политический отчет» тесно увязывал успешность проведения мобилизаций в Красную армию и борьбу с контрреволюцией[460].

Определяющем было влияние парткомитетов на кадровый вопрос. Так, после отстранения А. С. Славатинского с поста председателя Петроградской ГКД ОКД ходатайствовала именно в губернский комитет РКП(б) с просьбой дать подходящих работников на вакантные должности председателя ГКД и его заместителя. Основными требованиями к кандидатам было знакомство с военным делом и хорошее знание губернии[461]. В пункте 3 «Проекта постановления ЦК РКП(б) о Петроградском фронте» от 10 июня 1919 г. читаем: «Поручить Оргбюро принять ряд энергичнейших и экстреннейших мер по усилению снятия коммунистов с советской работы (центральной и местной) на военную работу, особенно в глубоком и ближайшем к фронту тылу (борьба с дезертирством, воензаги, склады, ускорение мобилизации и так далее)»[462]. Именно этим месяцем в советской историографии отмечен перелом в настроениях частей 7-й армии благодаря вливанию «стойких бойцов», пришедших на фронт по партийной и комсомольской мобилизации, вследствие чего укрепилась дисциплина и даже было ликвидировано (!) дезертирство[463].

Сотрудники комдезертир с момента зачисления в ведомство считались военнослужащими. По состоянию на август 1919 г. штат Петроградской ГКД состоял из председателя, двух членов комиссии, управляющего делами и его помощника, нескольких делопроизводителей и переписчиков, курьеров, двух машинисток, журналистки, артельщика, коменданта гауптвахты и его помощника[464]. На протяжении двух лет и пяти месяцев существования Петроградской ГКД значительная доля, если не подавляющее большинство ее сотрудников были членами партии большевиков. На 1 января 1920 г. полный штатный список Петроградской ГКД включал в себя 49 человек (среди них 11 женщин), большая часть была занята канцелярской работой[465]. 14 октября 1919 г. датировано любопытное удостоверение: «Дано сие гр<ажданину> Бобкову Ивану Яковлевичу в том, что он действительно был задержан Комиссией по борьбе с дезертирством гор. Петрограда и Петроградской губ. 8-го сего октября и после рассмотрения его дела был освобожден от наказания и оставлен при комиссии в должности повара»[466]. В том числе и подобным образом данное, чрезвычайно своеобразное по сути своей, учреждение создавало условия для своей ежедневной деятельности. К июлю 1920 г. к штатному списку добавились «два кухонных служителя», каптенармус и его помощник, сторож, шофер, телефонистка[467]. При этом имелись еще и свободные вакансии. К концу деятельности ГКД ее аппарат насчитывал 30 человек, но из них налицо было лишь 16. Из оставшихся четырнадцати пять дежурили на вокзалах, трое находились в рядах армии, трое отсутствовали по болезни, один арестован, один дезертировал (!), один числился в отпуске[468].

В обзоре кадрового состава комдезертир нельзя не отметить примеры родственности. Так, весьма заметную роль в борьбе с дезертирством в Петрограде играли братья Хмара. Три «Осиповича» занимали посты члена ГКД, сотрудника для поручений 1-й РКД, а один был даже исполняющим обязанности председателя ГКД в мае 1920 г. Заместитель председателя Детскосельской УКД И. Матияшис устроил сотрудником для особых поручений комиссии своего семнадцатилетнего брата Петра, явно застраховав его от призывов в Красную армию[469].

В отчете о работе Псковской ГКД за 1919 г. отмечалось, что систематическая работа комиссий губернии началась лишь с мая, когда они были укомплектованы согласно штатам[470]. В другом отчете говорилось, что до декабря 1919 г. состав ГКД «был просто смешон по своим размерам»[471]. И. С. Шпынев в докладе в губернский комитет РКП(б) от 13 февраля 1920 г. отметил острый недостаток на местах политических работников, обладающих административным опытом и необходимыми техническими навыками. Кроме того, ни одна из УКД губернии, по его словам, не была сформирована в соответствии с полученными из центра штатами, да и эти рекомендации виделись им недостаточными для огромного объема работ, возложенных на комдезертир, ведь кроме непосредственной борьбы с дезертирством сюда входили и «усиленный фактический контроль и побуждение к деятельности органов Отсобеза, Земотдела, Продкома, Красхоза, по вопросам обеспечения семей кр<асноармей>цев, инспектирования воинских частей…»[472]. В 1920 г. в Псковской ГКД насчитывалось порядка 20 человек, большую часть которых составляли разного рода переписчики и делопроизводители. У комиссии был и свой кучер (сравним уровень с Петроградской ГКД, где имелся шофер). Единственным работником-партийцем значился председатель И. С. Шпынев[473]. Количество членов РКП(б) в комдезертир – важнейший показатель, налицо радикальные отличия состава Псковской и Новгородской комиссий от Петроградской ГКД, которые отчетливо показывают разницу состава советских органов в провинции и в бывшей столице, «колыбели революции».

Говоря о невысоком качестве личного состава комдезертир, нельзя считать положение в данном ведомстве сколько-нибудь исключительным. Например, основной проблемой Псковской ГЧК на протяжении всей Гражданской войны оставался «низкий образовательный уровень сотрудников, а также отсутствие элементарных оперативных и следственных навыков»[474]. Объективно подходя к проблеме, отметим, что УКД и ВКД попросту были «за отсутствием опытных сотрудников… не подготовлены к возложенным на них заданиям»[475]. По словам члена Новгородской ГКД Ряблова, многие сотрудники УКД «прямо не соответствуют своему назначению»[476]. Работники ВКД являлись зачастую действующими сотрудниками волостных исполкомов, военкоматов, милиции и были перегружены обязанностями. Здесь, правда, необходимо учитывать, что роль ВКД была не столько оперативно-розыскной, сколько агентурной. Они информировали УКД о числе дезертиров, настроении деревни, о положении семей дезертиров. Островская УКД, отчитываясь за первые полгода своей деятельности, заявила, что «…действия комдезертир ограничивались исключительно добровольческими командами при всех волвоенкомах уезда…»[477]. Приведем пример состава ВКД Псковской губернии по дополнительной инструкции по борьбе с дезертирством от 26 декабря 1919 г. В их состав должны были входить волостной военный комиссар (в качестве председателя), начальник милиции или старший милиционер и три технических сотрудника[478].

Дефицит кадров, степень их подготовленности отчасти объяснялись и тем, что в связи с расширением подконтрольной советской власти территории необходимы были все новые сотрудники для работы в создаваемых или восстанавливаемых военных комиссариатах; важным ресурсом для этого, по мнению ВГШ, были именно члены комдезертир. Они в ходе своей деятельности должны были выдвинуть «большую группу достаточно подготовленных и способных военных