о противостоянии местным органам власти, что заставляет усомниться в его адекватности: «Большой вопрос о подчиненности хотя бы Военкоматам ни разу не вставал на очереди дня в работе Петроградских комдезертир. Исполкомы и парткомы ни разу не вмешивались во внутреннюю работу Комдезертир, хотя по дезертирству проходили и ответственные работники, приходилось… даже снимать с работы почти весь Исполком, как это имело место в городе Красном». Подобные реляции вряд ли стоит принимать на веру, особенно когда чуть ниже читаем следующее преувеличенно позитивное утверждение: «…в настоящее время Комдезертир в Петроградской губернии пользуется исключительным авторитетом, что в значительной мере облегчает нашу работу»[449]. И если по ситуации в самом Петрограде с этим еще можно хоть как-то согласится, то в уездах и соседних губерниях картина была обратной.

Реально у комдезертир часто не хватало как раз влияния и аппаратного веса для решения порой рядовых дел. В докладе о деятельности Шлиссельбургской УКД за апрель 1920 г. указано, что «большинство числящихся за Волостями дезертиров [это] лица, состоящие по местам учета в Правительственных и частных учреждениях», только на водном транспорте укрылось порядка 250 дезертиров. УКД не смогла их извлечь и запросила помощь ГКД, так как «за существование Уездкомиссии более года последняя не приобрела должного авторитета и теперь придать ей таковой крайне затруднительно». Данный документ завершался верой в то, что хотя бы в будущем и с УКД начнут считаться, «…как и с другими важными Государственными органами»[450]. В качестве еще одного примера приведем жалобу председателя Новгородской ГКД Бендера в ОКД от 28 октября 1919 г. на действие новгородского уездного военкома Щелкунова, который без ведома местной УКД «отобрал» у нее всех лошадей и отправил в новгородский конный запас. Бендер писал о незаконности действий Щелкунова, упирая на то, как сильно отсутствие лошадей тормозит работу в уезде. В результате председатель ОКД Любинский «просил» срочно вернуть лошадей, но никаких более решительных действий он не предпринял[451].

Псковская губерния представила нам богатый фактический материал, демонстрирующий всю сложность взаимоотношений комдезертир с партийными органами. Основной причиной этих «тормозов», по оценке И. С. Шпынева, данной им в докладе в губернский комитет РКП(б) в феврале 1920 г., было полное непонимание уездными партийными организациями важности задач, возложенных на комдезертир. Наиболее очевидно эти проблемы стояли в Новоржевском, Опочецком, Порховском, Холмском и Островском уездах[452]. 7 мая 1920 г. председатель Псковской ГКД потребовал от губкома РКП(б) «оградить комдезертиры губернии от незаслуженного нарекания и озлобления населения на дисциплинированные и сознательные органы комдезертир»[453]. 10 мая 1920 г. его неистовую реакцию вызвала отправка на фронт Новоржевским уездным комитетом партии члена местной УКД Александрова. Он взывал к необходимости срочного издания распоряжения «об оставлении в покое сотрудников комдезертир, согласно циркулярному письму ЦК РКП»[454]. По его словам, «в настоящее время комиссии губернии и без того совершенно «обескрылены»: член Новоржевской УКД был переведен на должность председателя Опочецкой УКД вместо Ефимова, который перешел на работу в ГКД. Холмская УКД «в связи с арестом тов. Бунакова и Любимова разрушена и там работает Член Губкомдезертир тов. Мошин»[455]. На губернском уровне претензии ГКД часто встречали понимание, после чего Псковский губком РКП(б) сам начинал «воспитывать» нижестоящие комитеты. На протяжении большей части 1920 г. Псковская ГКД отчаянно отстаивала позицию, заключавшуюся в том что для успеха в войне с белополяками необходимо усиление борьбы с дезертирством, а передача армии и, соответственно, снятие с антидезертирской борьбы все новых работников-большевиков обнажало этот важнейший «фронт».

3 июля 1920 г., устав от постоянного вмешательства партийных органов в деятельность комдезертир, Псковская ГКД обратилась напрямую в ЦК РКП(б), в Петроградскую ОКД и ЦКД. Это было сделано ввиду постоянно «…возникающих недоразумений в связи с непониманием местными партийными организациями сплошь и рядом своих задач по отношению к дезертирству и укрывательству таковых, а также [в отношении] комдезертир», вторжений в «сферу чисто судебных функций» комиссий, в вопросы, «совершенно не входящие в компетенцию Партийных Органов»[456]. Нередкие случаи покровительства ответственными партийными работниками «явным шкурникам» действовали на население самым развращающим образом, а в особенности отчетливо это проявлялось на селе.

Партийные комитеты также весьма активно нападали на комиссии по борьбе с дезертирством. В протоколе заседания бюро комитета РКП(б) Холмского уезда дана резкая критика действий местной УКД: «В последний период работа Комдезертира стала носить хаотический, а иногда и преступный характер… отряды в волостях, по имеющимся сведениям, творят бесчинства, вызывая общее недовольство крестьян»[457]. Холмское отделение рабоче-крестьянской инспекции было «положительно завалено всевозможными жалобами крестьян… на действия местной Комдезертир… бывшие дезертиры в большинстве своем с Июля и Августа месяца находятся на фронте и добросовестно несут службу… а некоторые из них умерли, между тем Комдезертир производит у их семей явно разорительные конфискации»[458]. Несомненно, такие случаи встречались во множестве. Частичным оправданием комдезертир служит и общая неустроенность документооборота, задержка почтовых сообщений, самовольный переход из части в часть, слабый контроль над отправляемыми в волости отрядами.

На съезде председателей ГКД, состоявшемся 28-30 марта 1920 г. в Петрограде, одним из самых обсуждаемых вопросов было именно взаимодействие комдезертир с партийными и советскими учреждениями. Как признавал председатель ОКД Любинский, «ряд органов нашу протянутую руку отталкивают». Глава Новгородской ГКД Бендер привел на съезде конкретные примеры вмешательства партийных органов в работу комиссий по борьбе с дезертирством: «Неправильно толкуя постановления VII Съезда Совета ком<итет> парт<ии> требовал подчинения Комдезертир, ссылаясь на беспартийность 2-х тов<арищей> в Боровичской уездком-дезертир. Ком<итет> парт<ии> помимо высшей комдезертир их сместил». Вновь довольно благополучно на этом фоне была представлена Петроградская ГКД. А. С. Славатинский привел пример взаимоуважительной работы для общей пользы: «[когда] уездному К<омитету> П<артии> нужен был сотрудник комдезертир для совместительной работы, то он прежде всего обратился в Петроградскую комдезертир с ходатайством: не [в]стречается ли со стороны последней препятствий к совместительству…». Признавая за общее правило невмешательство партийных органов в работу комдезертир, на съезде было озвучено решение о необходимости постоянных контактов с партийными комитетами для донесения сути антидезертирской деятельности, ее важности. Председатель Псковского губисполкома Г. П. Матсон выступил за право партийного комитета смещать и назначать сотрудников комдезертир, которое большинством поддержано не было. В резолюции съезда было отмечено следующее постановление: «Комдезертир в своей работе безусловно подчиняются Губисполкому… Однако Губисполкомы не могут отменять и препятствовать Комдезертирам выполнять распоряжения, данные им высшим Комдезертир»[459].

Несмотря на противостояние комдезертир и партийных органов, последние не могли не играть огромной роли в борьбе с дезертирством. Выступая на VIII Всероссийской конференции РКП(б) в декабре 1919 г., Н. Н. Крестинский среди