Её рука скользнула по промежности, которая казалась набитой. Такое ощущение, что в этом семени был фунт говяжьего фарша. Её палец жадно скользил вверх и вниз по молнии...

- Гораций, притормози, - прошептала она ему на ухо.

- О чём ты, Хейзел...

- Притормози, притормози...

Гораций заворчал, а затем вывел грохочущий грузовик на обочину. Она сразу почувствовала лихорадку. Она расстегнула его ремень на штанах и раскрыла его ширинку серией движений, которые казались синхронными. Он не носил трусов. Мускусный запах дневной работы донёсся до неё, когда её рука выложила всё это тёплое, мягкое мясо.

"Боже мой", - подумала она, закружившись, нежно сжимая массу мошонки и свёрнутого члена.

- Эй, - пробормотал он.

Масса замерла, но даже так было видно, какой он внушительный. Хейзел обхватила большим и указательным пальцами стержень, чтобы помочь ему двигаться, и при этом почувствовала, какой он был горячий в её руках. Ткань крайней плоти была сложена вверху; ей нравилось осторожно тянуть её и чувствовать, как вся эта нежная кожа скользит вверх и вниз по горячему столбу. В свете приборного щитка она заметила толстые и длинные вены, как дождевые черви. Гораций заёрзал на своём месте, пока она продолжала медленно поглаживать его. Когда он полностью начал пульсировать, Хейзел была почти ошеломлена его размером: обхват банки Red Bull, но на несколько дюймов больше. Ей хотелось всё это попробовать. Ей хотелось позволить всему погрузиться в неё.

"Меня только что изнасиловали до полусмерти двое парней, ещё более больных, чем Ричард Спек, и СЕЙЧАС посмотри, что я делаю..."

Как она вообще должна пытаться понять себя?

"Этот член великолепен, - подумала она, ошеломлённая. - Это чёртово произведение искусства..."

Затем она взяла мошонку, которая заполнила всю её руку, и у неё чуть не закружилась голова, когда её пальцы исследовали каждое яичко, каждое размером и весом почти с куриное яйцо. Возбуждение, которое она вызвала, заставило яйца начать подниматься вверх на своих замысловатых связях, затем она снова схватила стержень и сдвинула крайнюю плоть полностью вниз, обнажая пухлую, жирную корону. Мокрота заполнила значительную щель для мочи. Даже эта мелочь половой анатомии завораживала её, и из-за нетипичного размера органа она задавалась вопросом, можно ли...

Хейзел прижимала колонну одной рукой, а большим и указательным пальцами другой открывала тонкую щель. Гораций вздрогнул, а Хейзел обрадовалась возможности полностью ввести конец своего мизинца в выход из уретры Горация, чего она раньше никогда не могла сделать.

Но что теперь?

"Я должна пососать его, я просто ДОЛЖНА..."

Она наклонилась, чтобы отсосать ему, но как только её губы практически встретились с головкой...

- Ой, знаешь ли, - оттолкнул её Гораций, - дело не в тебе, Хейзел. Ничего такого, просто...

Хейзел уставилась на него.

- Я просто не хочу, чтобы ты этого делала, не пойми неправильно, - с трудом ему удалось засунуть эти чудесные яйца и бьющийся член обратно в штаны. - Видишь ли, я заимел себе малышку - её зовут Лилиан, - и, видишь ли, она сейчас в Ираке. Она в роте связи. Я был бы подлым грязным псом, чтобы дурачиться с другой девчонкой, пока моя малышка там борется за мою свободу. Вот так, сэр, более низкого поступка быть не может.

"О, ради бога! Деревенщина с моралью!"

- Поэтому я просто надеюсь, что ты поймёшь и не примешь это на свой счёт, - сказал он и снова отправился в путь.

Хейзел закрыла лицо руками и рассмеялась.

- Ты хороший человек, Гораций, и ты даже не представляешь, как повезло твоей девушке. В наши дни таких мужчин, как ты, не так много, - она вздохнула. - И теперь, я думаю, ты считаешь, что я супершлюха, раз так делаю...

- Нет, не волнуйся. Я всё понимаю.

- Я просто не знала, как ещё отблагодарить тебя...

Он поднял палец.

- Приходи в "Лавку диковин Пикмана". Я бы хорошо выглядел в глазах владельца, если бы ты купила что-нибудь, и держу пари, что там есть много того, что тебе понравится.

- Я с нетерпением жду этого, Гораций.

- И как я уже сказал, - он довольно улыбался за рулём, - не благодари меня, благодари Господа...

Дождь только начался, когда Хейзел вошла в хижину. В прихожей тихо горел свет, но Сони там не было.

- Соня? Я вернулась.

- О... я здесь.

Хейзел последовала за голосом своей подруги в маленькую каморку. Соня сидела за столом Генри Уилмарта, изучая пачку бумаг.

- Ух ты, долгая была прогулка, - сказала Соня, не поднимая глаз.

- Это заняло больше времени, чем я думала, и...

Наконец глаза Сони поднялись в восклицании.

- Что случилось?! Ты поранилась?

Хейзел прихрамывала внутрь.

"Ну, меня только что трахнули ногами, если ты это имеешь в виду".

- Думаю, я не в той форме, в которой предполагала. Болит везде. На полпути я так устала, что словила попутку, одного местного деревенщину.

Соня подозрительно нахмурилась. Внезапно загрохотал гром, затем по крыше забарабанил дождь.

- И я вернулась как раз вовремя, - добавила Хейзел. Она склонилась над столом. - Похоже, здесь кто-то серьёзно суёт свой нос в чужие дела.

- Я взяла на себя смелость просмотреть бумаги Генри, - защищалась Соня.

- Феминистская доктрина. Звучит неплохо, - Хейзел заметила множество бумаг, написанных от руки, многие из которых были на иностранных языках. - А также?

Соня откинулась на спинку кресла и вздохнула. Она поправила своё положение в кресле, чтобы приспособиться к вздувшемуся животу.

- Куча действительно причудливой чепухи.

- Это определённо латынь, - сказала Хейзел, поднимая лист. - А ещё это похоже...

- Я знаю. Не ксерокопия, а мимеограф в старинном стиле, - добавила Соня. Лист был пурпурного цвета и потрёпан. - Я не видела ничего подобного уже несколько десятилетий.

Хейзел пробежала глазами несколько строк.

- Я понимаю немного по-латыни, но бóльшая часть этого неразборчива. Terrum Per Me Ambula? Кое-что о "хождении по земле...", - она прищурилась. - Per quaspheres opportunus означает "там, где встречаются сферы". И... Non in notus tractus tamen inter illud tractus? Чёрт, я не знаю. Может быть, "не в известных пространствах, а между ними?"

Соня показала ей другую бумагу. Хейзел процитировала:

- They frendo civis... - она моргнула. - "Они разрушают города" или что-то в этом роде.

- Странно.

На обороте был приклеен стикер Post-It. Написано курсивом:

"Мимео рукописной страницы заступничества А.А. Я полагаю, что кто-то переписал страницу из перевода Вормиуса 1228 г. н. э. Либо в Национальной библиотеке в Париже, либо в Лиме".

- Удивительно, - сказала Хейзел. - А как насчёт остальных?

Соня протянула ей потёртую фотографию размером 8х10, которая выглядела почти такой же изношенной, как мимеограф. На обороте тем же почерком было написано:

"Вероятно, незаконно сделанная копия предполагаемого греческого перевода Н.