— Разумно, — он кивнул. — Очень разумно. И когда, говорите, поняли свою ошибку?

— Вчера. После разговоров с товарищами Медведевым и Орджоникидзе. И… — я взглянул на карту промышленных объектов, — после того, как осознал реальные потребности страны.

Каганович прошелся по кабинету, его легкие шаги почти не были слышны на толстом ковре. Остановился у окна, за которым хмурилось дождливое небо:

— Знаете, Краснов, я готовился вас переубеждать. Собирался объяснять про приоритеты, про нехватку ресурсов… А вы сами все поняли.

Он вернулся к столу:

— Чего теперь хотите?

— Встречи с товарищем Сталиным. Чтобы представить комплексную программу.

Каганович достал из ящика стола потертый кожаный ежедневник:

— Хорошо. Я доложу Иосифу Виссарионовичу. Думаю, ваши идеи его заинтересуют. Особенно про единую систему управления.

Сделал пометку в календаре своим характерным убористым почерком:

— Готовьте подробный доклад. И… — он слегка улыбнулся, отчего его строгое лицо неожиданно смягчилось, — рад, что не пришлось вас переубеждать. Вы умеете учиться на ходу, Краснов. Это ценное качество.

Когда я выходил из кабинета, в приемной уже зажгли лампы. За окнами все также моросил дождь.

После разговора с Кагановичем я вернулся в заводоуправление. Несмотря на предстоящую встречу со Сталиным, текущие дела требовали внимания.

— Леонид Иванович, срочная телеграмма из Нижнего Тагила, — Головачев положил на стол свежую депешу. — У них проблемы с легированной сталью для турбинных лопаток.

Я просмотрел сообщение. Действительно, серьезная проблема, о которой уже говорили и Сорокин, и Протасов. Молибден заканчивается, а без него нужные характеристики металла не получить.

— Соедините меня с Седовым, — распорядился я.

Пока настраивали связь, я просмотрел отчеты с других заводов. Златоуст освоил новую марку инструментальной стали, но требуется увеличение поставок хрома. В Сормово успешно запустили производство специальной корабельной брони.

Наконец сквозь треск помех послышался глуховатый голос Седова:

— Слушаю вас, Леонид Иванович.

— Здравствуйте, что у вас там с молибденом?

— Последние запасы уходят на военный заказ. Пытаемся найти замену, но пока безрезультатно.

— Ладно, — я потер переносицу. — Свяжитесь с Воробьевым из исследовательского отдела. У него были интересные наработки по комплексному легированию. Может, удастся снизить содержание молибдена без потери свойств.

Следующий час я провел в совещании с Котовым, обсуждая финансирование новых разработок. Василий Андреевич, как всегда педантичный, раскладывал передо мной сводки и балансы.

Потом поговорил с Твердохлебовым с Нижнетагильского комбината, об освоении новой марки инструментальной стали, вот только у них проблемы с хромом.

— Знаю, Михаил Андреевич. Готовим новые поставки. Как там испытания броневого листа?

— Отлично идут. Но нужно увеличить мощность прокатного стана…

Не успел я закончить разговор, как в кабинет вошел Пирогов. Осунувшийся, с запавшими глазами, видно, прямо с поезда.

— Леонид Иванович, — он устало опустился в кресло. — Прямо из Кузбасса. Ситуация сложная…

Я внимательно слушал его доклад, но при виде него мысли невольно возвращались к Анне. Это ведь он привел ее на то роковое заседание. Ее последний полет во Франции, испытания нового самолета, внезапная гибель… Пирогов, словно уловив мое настроение, вдруг замолчал на полуслове.

— Простите, — он покачал головой. — Я вас не отвлекаю? Но эти вопросы требуют немедленного решения.

Я молча кивнул. Нужно возвращаться к делам. Попросил прийти Величковского и Воробьева из исследовательского отдела.

Следующий час мы вчетвером обсуждали возможные варианты. Семен Ильич Воробьев, как всегда, быстро моргая, предложил интересную идею комплексного легирования с пониженным содержанием молибдена.

Вечером я засел за подготовку к встрече со Сталиным. На столе громоздились папки с документами — результаты испытаний новых марок стали, чертежи станков, схемы организации производства. Отдельно лежал проект единой системы связи от Бонч-Бруевича.

На следующее утро черная эмка доставила меня в Кремль. Часовой у Спасской башни внимательно проверил пропуск.

Пока я шел по древней брусчатке, невольно думал о превратностях судьбы. Кто бы мог представить, что я попаду в тело нэпмана Краснова и буду так вхож в эти стены.

В приемной вождя было пусто и тихо. Лишь молодой секретарь негромко переговаривался по телефону. Заметив меня, он кивнул на массивную дубовую дверь:

— Проходите, товарищ Краснов. Иосиф Виссарионович ожидает.

За тяжелой дверью открылся просторный светлый кабинет. Высокие окна с белоснежными гардинами выходили на Кремлевскую стену. Солнечные лучи падали на большой стол, покрытый темно-зеленым сукном. В глубине комнаты виднелся еще один стол, рабочий, заваленный папками и бумагами. На стенах — подробные карты СССР, диаграммы выполнения пятилетки, схемы промышленных объектов.

Сталин сидел за рабочим столом, просматривая какие-то документы. На нем был простой китель без знаков различия. Услышав мои шаги, он поднял голову:

— А, товарищ Краснов, — негромкий голос с характерным грузинским акцентом. — Присаживайтесь.

Он указал на стул напротив своего стола. Сам неторопливо достал из ящика трубку, набил ее табаком из потертого кисета.

— Товарищ Каганович рассказал о вашем проекте, — Сталин чиркнул спичкой, раскуривая трубку. — Говорит, вы пересмотрели взгляды на развитие промышленности. Больше не хотите догнать и обогнать Форда? Интересно послушать, с чего бы это.

Я разложил на столе документы. Сталин внимательно смотрел на меня, время от времени попыхивая трубкой. В кабинете повис легкий аромат хорошего табака.

— Товарищ Сталин, — я достал графики производства специальных сталей. — Основа нашей программы — развитие металлургии особых марок. Вот результаты последних испытаний: прочность на тридцать, местами на сорок процентов выше немецких образцов.

Сталин взял листок, внимательно изучил цифры:

— Это для оборонной промышленности?

— Не только. Такие стали нужны для станкостроения, турбин, железнодорожного транспорта. Мы уже освоили производство в Нижнем Тагиле и Златоусте.

— А сырье? — он поднял глаза от бумаг. — Хром, молибден, вольфрам?

— Это узкое место, — я достал карту месторождений. — Но мы нашли способ снизить содержание легирующих элементов без потери качества. А здесь, — я указал точки на карте, — перспективные месторождения.

Сталин встал из-за стола, подошел к большой карте на стене. Его невысокая фигура отбрасывала длинную тень в лучах заходящего солнца.

— Значит, считаете металлургию важнее автомобилей? — спросил он, не оборачиваясь.

— Да, товарищ Сталин. Без качественного металла мы не создадим ни современных станков, ни мощного машиностроения.

Он вернулся к столу, сел в кресло:

— А что с системой управления промышленностью? Каганович говорил, у вас есть интересные идеи.

Я разложил схемы Бонч-Бруевича:

— Сеть радиосвязи на основе башен Шухова. Здесь,