Шрифт:
Закладка:
Спасо-Преображенский Авраамиев монастырь уцелел от пожара только благодаря тому, что в нем в верхнем этаже жили французские офицеры, а в нижнем располагались лазарет и хлебный склад. Свято-Троицкий монастырь тоже уцелел, но внутри у него все было сильно разорено.
Свирская церковь пострадала внутри, на церковном кладбище французские солдаты разводили костры и поддерживали огонь досками от клиросов и икон. Церковь Петра и Павла на Городянке была сожжена.
Смоленск в XIX веке. Почтовая открытка
Интересна история церкви Смоленской иконы Божией Матери. Она была освящена 3 мая 1800 года епископом Димитрием (в миру – Даниил Устимович). Икона Богоматери временно находилась в доме именитого горожанина Ковшарова, устроившего в одной комнате общую молельню. Скоро церковь оказалась тесной, и в 1811 году стали строить новый храм на ее месте. В 1812 году храм уже был готов, но его не освятили по причине нашествия французов, которые разграбили его.
6-го августа 1812 года Наполеон с балкона этого храма наводил две пушки по нашей батарее, стрелявшей в город из-за Днепра. Во время занятия Смоленска французами в надворотной церкви и в лавках под нею были французские хлебные магазины, после чего окна в ней оказались побитыми и иконы попорченными. Когда французы шли обратно через Смоленск, то для предупреждения грабежа хлебных запасов голодной армией ворота Днепровские были затворены, но солдаты разбили их и, ворвавшись через них в город, в самое короткое время разобрали все запасы.
ИВАН ИВАНОВИЧ ОРЛОВСКИЙ, русский краевед, историк, географ
Сама икона Смоленской Божией Матери во время войны с Наполеоном находилась в русских войсках (с августа по ноябрь 1812 года). Известно, что ей молились М.И. Кутузов и его армия перед Бородинским сражением. Храм же после боев за Смоленск был частично разрушен, и его потом восстановили в течение двух лет. В проектных работах принимал участие губернский архитектор Михаил Никифорович Слепнёв.
Сильно пострадали и сельские храмы Смоленского уезда: церкви в селах Хохлове, Богородицком, Цурикове были сожжены. В селах Панском, Дресне, Катыни, Бобырях храмы остались целы, но имущество их было разграблено. В Красном обе церкви – соборная и кладбищенская – были разорены, в обеих церквях разграблено все имущество.
В Дорогобуже были сожжены три церкви: Богоявленская, Покрово-Пятницкая и Иоанна Богослова. Остальные храмы города уцелели, но подверглись поруганию и разграблению.
Троицкий Болдин монастырь, брошенный настоятелем игуменом Дорофеем с братией, наполеоновские войска разграбили. Один инок этого монастыря по имени Алексий остался. При вступлении французов в монастырь один из офицеров, войдя в собор, сказал: «Виват Наполеону!» Потом он потребовал от Алексия повторения этих слов, на что монах смело ответил: «Виват Александру!» В раздражении офицер ударил монаха саблей по щеке, но вновь услышал от него прежний ответ. Офицер вновь замахнулся саблей, но не ударил, а плюнул в Алексия и вышел из храма. Вскоре захватчики нагнали в монастырь пленных русских солдат, а иных запирали в соборной церкви, местные иконы вынимали из иконостаса, а в прочих церквях ставили лошадей.
Только в Рославле все церкви уцелели, так как город находился в отдалении от центра губернии.
В Смоленске трупы складывали большими кучами и сжигали, а когда сказался недостаток в дровах, то возле кладбища, а также на западной стороне города стали вырывать глубокие ямы и клали в них трупы рядами, пересыпая каждый третий ряд известью.
Уборка трупов продолжалась около трех месяцев. С наступлением весны, когда сошел снег, опять обнаружилось много человеческих тел в садах, огородах, озерах, прудах и даже в колодцах. Для предупреждения распространения заразы перед домами днем и ночью жгли кучи навоза…
Ф.Н. Глинка в своих очень эмоциональных «Письмах русского офицера» написал о событиях под Смоленском так: «Теперь Смоленск есть огромная груда пепла; окрестности его – суть окрестности Везувия после извержения <…> Третьего дня дрались, вчера дрались, сегодня дерутся и завтра будут драться! Злодеи берут одним многолюдством. Вооружайтесь все, вооружайся всяк, кто только может, гласит, наконец, главнокомандующий в последней прокламации своей. Итак, народная война!
Его императорское высочество Константин Павлович, усердно разделяющий с войском труды и опасности, был свидетелем кровопролитного боя и страшного пожара смоленского. С душевным прискорбием взирал он на разрушение одного из древнейших городов своего отечества <…> Жители Смоленска неутешны. Несчастия их не описаны. О, друг мой! Сердце твое облилось бы кровью, если бы ты увидел злополучие моей родины. Но судьбы вышнего не испытаны. Пусть разрушаются грады, пылают села, истребляются дома, исчезает спокойствие мирных дней, но пусть эта жертва крови и слез, эти стоны народа, текущие в облако вместе с курением пожаров, умилостивят, наконец, разгневанные небеса! Пусть пострадают области, но спасется Отечество! Вот общий голос душ, вот искренняя молитва всех русских сердец!»
А вот как уроженец Смоленской губернии Ф.Н. Глинка описал состояние города и его жителей: «Я видел разорение моей родины и слышал тяжкие вздохи ее. Повсюду пепел и разрушение! Город весь сквозной; дома без кровли, без окон, без дверей. Пустота пугает; ветер свищет среди обгорелых стен; по ночам кажется, что развалины воют. В деревнях ничего не слыхать, кроме стона и жалоб; а что, спросишь ты, нашел я у себя? Одно запустение! Так, друг мой, нашествие неприятеля лишило меня всего! Состояние небольшого довольства превратилось в состояние бедности».
Восстанавливаться Смоленску помогала вся Россия, и первым примером такой помощи было пожертвование 12 декабря 1812 года императором Александром I на Смоленскую губернию 3 млн рублей, из которых 500 тысяч было ассигновано на восстановление храмов и помощь духовенству. Общество призрения разоренных от неприятеля, основанное в Санкт-Петербурге, пожертвовало на Смоленскую губернию 1,5 млн рублей. Из разных городов России поступали денежные пожертвования, каждый спешил протянуть руку помощи разоренной Смоленщине (например, из пожертвований Костромской губернии поступило 2,4 млн рублей).
А в 1835 году император Николай I повелел установить 16 типовых чугунных монументов в местах важнейших сражений войны 1812 года. Памятники были разбиты на три класса: памятник 1-го класса должен был быть установлен на Бородинском поле, а в Смоленске – памятник 2-го класса (как в Тарутино, Малоярославце, Красном и Полоцке).
Франц Крюгер. Портрет Николая I. 1835
В Смоленске из нескольких вариантов всеобщее одобрение получил проект итальянского архитектора Антонио Адамини. И теперь «Памятник защитникам Смоленска 4–5 августа 1812 года» – одна из достопримечательностей города (отлитый из чугуна в Санкт-Петербурге, он был официально открыт в день 29 годовщины освобождения
