Шрифт:
Закладка:
Я положил руку на ее запястье.
— Не беспокойся за такси. Я отвезу тебя.
— Ты пил.
— Да, так и есть. Много колы. Я очень бодрый из-за кофеина, так что буду осторожен на дороге.
— Но я видела, как ты наливал пиво из бочки, — заметила она, указывая в сторону столика с напитками. — И до этого, когда ты… когда мы разговаривали про обращение со мной на равных в раздевалке. Ты сказал, что пьян.
— Нет, это ты так сказала. Потому что явно не умеешь воспринимать комплименты. Я пропустил это мимо ушей, потому что знал, что ты мне не поверишь. К тому же, я сам выбираю, когда вступить в перепалку, а когда промолчать. Особенно, там, где дело касается тебя. Все, что я наливал из бочки, было для других людей. Я абсолютно трезв. Смотри…
Я выпрямился, положил палец на кончик носа и начал рассказывать алфавит в обратном порядке.
Она прищурилась, глядя на меня.
— Кажется, у тебя большой опыт в этом деле.
Я послал ей наигранную улыбку.
— В данном случае я предпочту промолчать. А теперь пошли, — я положил руку ей на спину, но, когда она напряглась, не стал давить. — Ты же доверяешь мне, правда?
Она покачала головой, но не смогла сдержать улыбку. Это заставило меня снова перевести внимание на ее губы.
— Ага, так же сильно, как я могу покружить тебя во время танца. Думаю, моя попытка сделать это, ясно дала понять, что не сильно.
Я засмеялся.
— Справедливо. Но я могу довести тебя домой бесплатно, к тому же тебе не придется ждать такси вечность. Бар еще не скоро закроется, а когда те парни напьются еще больше, они начнут приставать к тебе, и мне придется защищать твою честь, а я довольно сильно вымотался после игры.
Ее мышцы расслабились.
— Ладно. Мне бы не хотелось, чтобы ты был вынужден защищать мою честь. Но все эти парни слишком заняты «белочками», чтобы дважды взглянуть на меня.
Я повел ее к выходу. Мне хотелось сказать, что сегодня я смотрел на нее весь вечер. Если бы это не звучало так двусмысленно, я бы сразу сказал ей это. Но сдержался… Потому что, это было слишком откровенно.
* * *
Свет от уличных фонарей просачивался сквозь лобовое стекло. Красный свет светофора отражался на лице Уитни. Эта девчонка все еще была ходячим противоречием, которое я намеревался разгадать.
— Почему ты не писала о хоккее в прошлом году? — спросил я. — Из-за того, что решила сосредоточиться на дурацком футболе?
Она подняла одну бровь, предупреждая меня быть помягче с футболом. Не то чтобы с этим видом спорта было что-то не так, просто хоккей был лучше. Хотя это бы объясняло, почему она использовала слово «четверть» вместо «периода». Почти.
— Нет. Попасть в штат газеты было довольно сложно. Там большая конкуренция. Поэтому я только начала. В этом году, я имею в виду.
Инстинкты подсказывали мне, что здесь было что-то нечисто. Я не сомневался, что получить должность в газете было трудно. Но она едва ли была похожа на человека, которого первого бы выбрали освещать хоккей. Не из-за того, что она девушка, а потому что, она говорила о спорте не так как остальные репортеры, которых я встречал, будь то мужчина или женщина. Она вообще не была похожа на людей, которых я встречал. А прямо сейчас она сидела рядом со мной в моей машине, поэтому меня не особо волновало, почему она писала о спорте.
— Признаю, хоккей гораздо интереснее футбола. К концу года, я, возможно, даже признаю, что хоккей — мой любимый вид спорта. Возможно, — она искоса взглянула на меня, и счастье пронзило мою грудь. Девчонка быстро находила способы завоевать меня. Что было несправедливо, потому как мне предстоял длинный путь, чтобы завоевать ее. — Как ты вообще попал в команду? Ты один из тех парней, которым сунули в руки клюшку, едва они научились ходить?
Жестокие уличные игры — вот как я влюбился в этот спорт. Игры, которые заканчивались разбитыми носами и поцарапанными коленками. Но на льду это считалось нормальным. Найти способ выпускать агрессию после стольких лет ее подавления, было настоящим облегчением. Такой ответ обычно пугал людей, особенно девушек, поэтому я ответил помягче.
— Недалеко от моего дома группа соседских мальчишек играла в уличный хоккей. Некоторые из них уже играли в лиге. Дейн был одним из них. Его отец был тренером. Как только у меня начало получаться, они пригласили меня в команду. Затем это превратилось из хобби в зависимость.
Это были дни, когда мы были всего лишь кучкой оборванцев. Детишек, которые катались на льду вместе с мажорами в брендовом снаряжении. Я ненавидел сезон, когда мне пришлось играть вместе с этими типами, а не против них, даже если за те девять месяцев, что я провел в команде, моя семейная жизнь была стабильнее, чем когда-либо.
— Короче, в старших классах я продолжал играть, а когда узнал, что есть возможность получить стипендию, заполнил сотни заявлений, даже написал кучу дурацких эссе. В отличие от тебя, я не так хорош в написании слов, поэтому волновался, что меня не примут.
— Что ж, пока ты врезался в парней на льду, я писала выдуманные новости и искала ответы на компрометирующие вопросы. Например, кто из наших соседей позволяет своей собаке гадить на нашем дворе и не убирает за ней. И, вечный вопрос, что, действительно, кладут в мясо в школьной столовой.
Я усмехнулся.
— Дай угадаю, у тебя был блестящий розовый блокнот, — хотя ее серьезная, не-могу-относиться-к-свое-работе-так-просто сторона вряд ли бы позволила такое. Теперь, когда я подумал об этом, то убедился, что так оно и есть. — Беру свои слова обратно. Уверен, ты была слишком серьезной для розового блокнота с блесточками.
— Подловил, — призналась она. — Мисс Серьезная Журналистка на все времена. Ты, должно быть, хорошо справился с теми эссе, раз сейчас здесь.
— Бостонский Колледж не заставлял меня писать эссе. И, к счастью для меня, они смотрели на мою хоккейную статистику, а не на притянутые за уши оценки, — на последних годах учебы в школе я, действительно, старался, потому что, тогда принял решение
