— Второй, ты где прохлаждаешься, а⁈ Чё⁈ Сюда идёшь⁈ На базе чай попьёшь, иди второй класс досматривай, дебила кусок!

И на этой замечательной ноте покинул помещение.

В общем, они отчалили спустя два часа, найдя ещё пару бутылок, подкинутых капитаном, и выкинув обратно на палубу слегка протрезвевшую графиню. Мы к тому времени уже переупаковали в более тёплое помещение и обогрели несчастных Штирцей. Светлана потом кашляла неделю, но осложнений, кажется, не было.

А ещё я извинился перед Рустамом за «крепостного». Он, конечно, сказал, что ничего страшного, но с этим у меня было строго — унижать подчинённых, получая преимущество — последний способ, который я использовал лишь в чрезвычайных случаях.

Потом я не помнил, как лёг спать и как проспал до следующего обеда, а после меня вызвал к себе на мостик капитан. Помимо него там было только несколько офицеров — тех самых, которых я уже видел во время наших приключений. А ещё — худой клерк в пиджаке.

Явно из клана владельцев теплоходной компании.

— От лица нашей компании и экипажа корабля, Александр — огромная благодарность за спасённый рейс, грузы и человеческие жизни. Ваша помощь в разрешении инцидента с ревизором — неоценима. Мы хотим отблагодарить вас предложением должности старшего специалиста по грузоперевозкам.

— Премного благодарю, — кивнул я, обдумал и продолжил. — Я делал всё, чтобы помочь несчастным людям. Но лучше я приму благодарность деньгами, сколько посчитаете нужным. Например, возместив затраты моей поездки. Причём часть этой суммы я готов потратить на благотворительность.

Клерк кивнул, соглашаясь с моим решением.

— Весьма благородно, — покрутил усы капитан. — Сумму я передам лично, в приватной обстановке. О деталях… обговорим завтра вечером, в торжественной обстановке.

А через день вечером состоялось уже новое заседание покерного клуба, на котором капитан ещё раз прилюдно меня похвалил.

— Вот, господа, поблагодарите Александра. Это он спас наше скромное мероприятие. И некоторые сидящие здесь задницы. От лица судовой компании — вам скромный презент.

И протянул толстенную пачку. Странно, конечно, было это всё вручать при алчных до наличности господах, но я кивнул. Прикинул — там было меньше сотни тысяч.

На глаз вытащил в районе трети и положил во внутренний карман пиджака.

— Господа, с вашего позволения, треть суммы я возьму себе. Ещё треть — в фонд благородных девиц, отчаянно борющихся с пьянством в колониях, госпожи Крестовоздвиженской…

В зале раздались смешочки. Вероятно, многие уже знали, кто она такая, и поняли остроумность моего решения.

— А ещё треть — я жертвую в фонд ветеранов Третьего Австралийского конфликта! Угощаю всех!

Треть пачки я торжественно вернул крупье, то есть, администратору. Народ мне зааплодировал.

А вот Замойский не стал, сидел, скрестив руки на груди. За первым своим столом я разговорился и узнал, чей был контейнер и чьи были бутылки, который распотрошили ревизоры во время досмотра.

Наверное тогда он злобу на нас с Ангелиной и затаил.

За столом мне в этот раз откровенно везло. Я сперва спустил полторы тысячи, оставшись с жалкими пятью сотнями, но уже через полчаса собрал четыре.

— Эй, французишка, не желаешь уже начать сыграть по крупному? — хмуро предложил Замойский в перерыве, перекрикивая музыку из магнитофона — Садись за наш стол. А то у тебя должок.

— Ты, наверное, что-то путаешь. Никакого «должка» у меня перед тобой нет.

— Думаешь, я не знаю, что Ангелина твоя спасала Штирцей? — процедил он прямо мне в ухо. — Я всё понял. Уже потом. А я потерял алкоголя на полмиллиона. Я это так не оставлю. Так что садись играть.

— Давай уясним сразу, Антоша, — проговорил я. — Я сяду с тобой за стол. Но должка никакого нет, мы с Ангелиной спасли и твою, и мою задницу. Если бы они остались ещё на пару суток, то разнюхали бы, кто везёт алкоголь. И тогда простой потерей груза ты бы не ограничился.

— Ты меня жизни учить вздумал, да?

Обстановку разрядила Омелия фон Огюст, выбравшая в этот момент наш столик и усевшаяся в это раз напротив.

— Ох, я в прошлый раз сорвала такой куш, такой куш… И убежала, когда всё это началось! Я боюсь, что сейчас весь его проиграю и растеряю! Вы, наверное, считаете меня воровкой, да?

— Что вы, что вы, прекрасная Омелия, — расплылся в комплиментах усатый седой господин. — Я бы никогда не подумал сказать про вас такое…

Игра началась. В итоге первым из-за стола вылетел я, за десять конов, продув всё, что было накоплено на первом. Омелия снова ласкала меня ногой под столом, на этот раз забравшись куда выше дозволенного, но на этот раз молчала. Что ж, забавная игра, ничего не сказать…

И она второй вылетела из-за стола. Подхватила меня под руку и по-хозяйски повела к выходу.

— Этот Замойский — скользкий тип. Но он абсолютно не умеет проигрывать, — усмехнулась она.

— Тем не менее, вы ему проиграли, Омелия.

— Именно так, — кивнула она. — Но вы же точно также не спешите выигрывать любой ценой?

— Хотите сказать, у вас какой-то план? И вы его придерживаетесь?

— Не скажу! — лукаво состроила она мне глазки. — Вы же игнорируете меня уже вторые сутки, прозябая со своей сенной девкой!

Мы шли тёмными коридорами.

— Бросьте, она мой телохранитель… И, да — друг. Но не больше, заверяю вас. Девушки такого типажа абсолютно не в моём вкусе.

— А какие? Какие во вкусе?… Блондинки? Рыженькие? Я видел, что та рыженькая активистка со своими барышнями бесконечно на вас пялятся! А ещё эта немая студентка, как её… Светлана Штирц? Ей уже есть восемнадцать?

— Есть, — кивнул я. — Но заверяю вас, что все они меня данный момент не интересуют…

— Ах, в данный момент!…

Нет, конечно, она больше отыгрывала ревность, чем действительно ревновала. Но флирт сработал хорошо, и к двери её крохотного номера я прибыл в полной боеготовности, через пару секунд припечатав её к кровати так, что у кого-то из нас хрустнули позвонки. Уж не знаю, как в тот раз не сломалась кровать, но в стенку нам вполне ожидаемо стучали, потому что скрыть происходящее уже было никакой возможности.

После мы снова допытывались друг у друга о разнообразных тайнах, и я снова спросил про её план. Ведь он точно у