Ни Кислицын, ни Ивушкин ничего Егорову не сказали: похоже, они думали о том же самом. У спецназовцев были с собой деньги – не так и много, но были. Деньги были распределены на три равные части, каждый при себе хранил треть общей суммы.

– Юсуф, – позвал Кислицын. – Ты еще здесь?

– Здесь, – откликнулся Юсуф. – Ждем своей очереди.

Ориентируясь на голос, Кислицын подошел к Юсуфу.

– Дай мне свою руку, – сказал Кислицын.

Руки Кислицына и Юсуфа встретились в темноте, и Кислицын вложил в ладонь Юсуфа несколько бумажек.

– Что это?

– Деньги.

– Зачем?

– Возьми. Пригодятся. Мало ли что…

– Нет, не возьму! – по голосу было слышно, что Юсуф настроен решительно.

– Почему?

– Потому что вам самим они нужны.

– У нас есть еще.

– И у нас есть, – сказал Юсуф, но в его голосе Кислицын уловил неуверенность. Так обычно говорят люди, которые могли говорить только правду и которых ситуация вынуждает солгать.

– Все равно возьми, – настойчиво произнес Кислицын. – Всякое может случиться. А вдруг твои родственники вас не встретят? А ты с женой. Нам проще, нас трое. Ты один. Возьми. Это от чистой души.

– Но как же я верну вам долг? – не сразу спросил Юсуф. – Где мне вас искать?

– Ну, это так просто! – весело ответил из темноты Егоров. – Земля такая маленькая!

– Спасибо, – сказал Юсуф, и голос его дрогнул. – Живите и знайте, что у вас есть должник. Вечный должник.

– Береги себя, – сказал Кислицын. – И жену береги.

В темноте послышался сдавленный женский плач. Так Лейла благодарила трех незнакомых людей за их доброту. Кислицын молча дотронулся до плеча Юсуфа, а он ответил тем же жестом.

– Попрощались, стало быть, – сам себе сказал Кислицын, не заметив даже, что эти слова он произнес по-русски, и отошел от Юсуфа и его жены.

…Как спецназовцы предполагали, так и произошло. Когда настал их черед покидать катер, к ним приблизились несколько смутных силуэтов. Три профиля – по одному врагу на каждого. Это Кислицын, Ивушкин и Егоров определили в точности. Каждый настоящий спецназовец умеет угадывать в темноте грозящую ему беду.

Итак, противников всего трое. Во всяком случае, поблизости. При этом понятно было, почему врагов столько: в темноте, да еще в таком ограниченном пространстве, как палуба, притом при большом скоплении народа, большему числу нападавших просто не было бы возможности развернуться, они мешали бы друг другу. А так – один на один, и при этом на стороне нападающих было такое действенное и страшное оружие, как внезапность.

Могло статься, что где-то невдалеке, среди молчаливой людской толкотни, таились и другие враги – второй состав, на всякий случай. Скорее всего, так оно и было. Но до поры до времени это было неважно. Сейчас концентрация на этих троих. Конечно же, они были вооружены. Вряд ли их оружием были пистолеты: стрельбу далеко слышно, особенно ночью. Звуки выстрелов может услышать береговая охрана, которая нагрянет на катер. Никому здесь не нужны проблемы: ни пассажирам, которые покидали катер, ни матросам, ни самому Аббасу. Молчание в данном случае было для всех спасением. Значит, никакой стрельбы не будет. Скорее всего, в дело пойдут ножи. Хотя если у этих смутных силуэтов пистолеты с глушителями, то может случиться и стрельба.

Все эти соображения пронеслись в головах спецназовцев мгновенно. Бойцы умели думать и анализировать ситуацию с быстротой молнии. Такое умение не раз выручало их в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях.

Вслед за соображениями пошли действия. Они были такими же стремительными, как и размышления.

– Сова! – подал команду Кислицын, причем на русском языке.

Это означало, что все трое бойцов разом должны выполнить прием, который на жаргоне спецназовцев так и назывался – «сова». Почему? Потому что эта птица всегда охотится в темноте, ночь – ее любимое время. Во мраке она расправляется с добычей и делает это ловко, стремительно и бесшумно.

Миг – и все трое нападавших оказались неподвижно лежащими на палубе без сознания. Среди всеобщей суеты никто, пожалуй, не заметил и не услышал этой быстрой, тихой схватки. На это у спецназовцев и был расчет.

– Все целы? – вполголоса спросил Кислицын.

– Цел, – ответил Ивушкин.

– Почти, – ответил Егоров. – Все-таки зацепил он меня ножом, чертов пират…

– Сильно?

– Пустяки, – ответил Егоров. – Всего лишь царапина на щеке. Правда, кровища… Но это дело мы сейчас ликвидируем. Это мы умеем. Нам не привыкать.

По расчетам спецназовцев, их поверженные враги должны были прийти в себя примерно через час, а возможно, кто-то не придет в сознание вовсе. Очень могло статься, что кто-то из бойцов слегка перестарался… В темноте да сутолоке не так-то просто рассчитать силу удара и увидеть, куда бьешь. Ну да что случилось, то случилось. Итак, в запасе у спецназовцев был целый час. За это время вряд ли кто-то хватится поверженных разбойников. В такой суете и спешке никому нет дела до них, все станет ясно потом. За час Кислицын, Ивушкин и Егоров будут уже на берегу, а там – ищи их…

Так и случилось. Больше их никто не беспокоил. Все трое уселись наконец в лодку. В лодке кроме них было еще много людей, так много, что Кислицыну показалось, что перегруженная лодка ни за что не доберется до берега.

– Если что – вплавь, – тихо сказал он своим бойцам. Впрочем, он мог этого и не говорить. Ивушкин и Егоров и без того знали, что им делать, когда лодка пойдет ко дну.

Каким-то непостижимым образом лодка с людьми добралась до берега. Да, это был не Марсель, а какой-то глухой участок берега. Порт и сам город, судя по огням, находились отсюда в трех или, может, даже в четырех километрах – в темноте точное расстояние определить было сложно.

– Как твоя рана? – спросил Кислицын у Егорова.

– Да какая там рана! – отозвался Егоров. – Говорю же, царапина! Ничего, залепил пластырем. Вроде не кровоточит.

– Вот и ладно, – сказал Кислицын. – Что ж… Вроде как добрались. Неужели обойдется без приключений?

И только он это сказал, как где-то совсем недалеко вспыхнул свет фар, и вразнобой заголосили сирены. Такие звуки могли издавать полицейские машины или, может, машины береговой охраны – особой разницы не было. Судя по свету фар, машин было много, и приближались они с разных сторон.

– Вот тебе и приключения! – весело отозвался Егоров. – А ты говорил…

Народу на берегу было много – всех пассажиров с катера высадили именно на этот участок суши. Увидев свет фар и услышав звуки сирен, люди повели себя по-разному: кто-то тотчас же попытался скрыться во тьме, кто-то застыл на месте. У каждого были свои причины бежать или покорно ждать, пока прибудут французские власти. Вероятно, те, у кого были