работе всегда красноречивее и значимее даже самых искренних и правильных слов. Если тебе ничего не сказали, значит, ты свою работу выполнил, к тебе нет никаких претензий и упрекать тебя не за что.

Пришел черед прощаться Канарейке со спецназовцами. Здесь поначалу также обошлось без лишних слов.

– Спасибо вам, – сказала Канарейка.

– Да чего там, – махнул рукой Кислицын, – это тебе спасибо.

– А мне-то за что?

– За умелые подсказки. Мы опасались, что не сможем их разгадать. А ты как-то так изловчилась, что нам все было понятно.

– Это потому, что вы такие умные, – улыбнулась Канарейка. – Как вас зовут? Чтобы я знала, кого мне с благодарностью вспоминать.

– Я Яблоко, – сказал Кислицын.

– Я Пахарь, – сказал Ивушкин.

– Ну а я Пуля, – вздохнул Егоров.

– И это все? – спросила Канарейка.

– Еще ты – Канарейка, – усмехнулся Кислицын.

Помолчали. Кажется, говорить больше было не о чем. Но тут опомнился Егоров.

– Вот ведь, чуть не забыл сказать самое главное! – он всплеснул руками. – Я же, как честный человек, обязан на тебе жениться!

Канарейка опешила.

– Это как так?

– Очень просто. Там, во Франции, я вначале искал тебя как свою невесту, затем сопровождал тебя как твой законный муж. В общем, скомпрометировал по полной программе. Стало быть, тебе ничего другого не остается, как стать моей женой на самом деле. И что ты на это скажешь?

– Ты делаешь мне предложение? – прищурив глаза, спросила Канарейка.

– А то как же еще! Конечно, делаю. Как полагается. Потому как обещал! Вот они тому свидетели.

– Было, да, – закивали Кислицын с Ивушкиным, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. – Своими ушами слышали. Готовы поручиться.

Канарейка постояла, чему-то загадочно и совсем по-женски усмехаясь, затем подошла к Егорову и поцеловала его в щеку. Ничего не сказав, она развернулась и пошла вслед за таинственным мужчиной.

– И скрыли милую подругу суровые ливийские пески… – продекламировал Егоров печальным голосом. – В общем, как обычно. Наверно, так и придется оставаться в бобылях. А жаль. Деваха-то хороша. Работа вот только у нее неправильная, потому что не для женских рук. А на все остальное и хотелось бы навести критику, да не на что.

Ни Кислицын, ни Ивушкин ничего ему не ответили. И кто знает почему? Может, просто его не услышали, может, думали о чем-то своем, а может, просто отдыхали, потому что почувствовали, как с их плеч свалился тяжкий невидимый груз. Все-таки спасти человека – это не на французский курорт съездить.