В зале схватка почти завершилось — один уже стоял на коленях, зажимая сильный порез на руке. Второй, тот самый крепыш, понимая, что убийство гвардейца товарищи ему не простят и лёгкой смерти не подарят, бился с яростью обречённого, но исход был очевиден. Он уже истекал кровью из нескольких несмертельных ран на предплечьях и бедре.

С каждой минутой движения становились всё медленнее, а силы в ударах меньше. Наконец, кто-то из гвардейцев, ловким приёмом выбил у него из руки рапиру.

Он окинул всех ненавидящим взглядом, приставил кинжал остриём к груди и прокричав какие-то проклятия плашмя рухнул на пол, пронзив себя насквозь. Широкое лезвие вышло из спины почти на ладонь.

— На блюдечке, значит? — хмыкнула Настя, глядя в глаза бахвалившемуся недавно красавцу, — вы хоть второго то перевяжите, не дай боги и этого за грань упустите…

Чувствующие вину здоровые мужики потупились как нашкодившие дети перед воспитательницей. Авторитет Настя среди военных уже сумела заработать, да и отношение к ней принца, добавляло уважения в их глазах.

Пока накладывали перевязки, она тихонько отозвала в сторону одного, с самой зверской физиономией и быстренько объяснив задачу, отправила играть возложенную на него роль. И надо признаться, он не подкачал — такому таланту запросто поверил бы даже Станиславский.

— А-а-а-а!! Тварь!!! Ты убил Жана, моего лучшего друга!!! — как раненый слон ревел гвардеец, стараясь не смотреть на обескураженно вылупившихся на него товарищей, — отдайте эту мразь мне!! Я с него живьём кожу снимать буду!!

Двое подхватили его под руки совершенно не понимая, с каких это пор убитый, с которым они друг друга на дух не приносили, внезапно стал его лучшим другом. Но тот им быстро что-то шепнул на ухо и продолжил рваться к сжавшемуся в комок от страха мужику.

— Пустите, пустите!!! Тебе конец, тварь!! — продолжал он своё шоу.

— Это не я!! Я никого не убивал, это Арни!! Арни его убил!!

— Врёшь, врёшь!! Это ты!! — продолжал настаивать на своей версии событий гвардеец.

— Не-е-ееет!! — бедняга уже перешёл на визг.

— Держите его крепче! Он же ненормальный, он его на куски повет!! — Настя влезла между гвардейцев, обращаясь к трясущемуся задержанному, — если ответишь на мои вопросы, я тебя этому демону не отдам.

Тот неистово закивал головой, согласный на любые условия.

— Выведите этого безумца, облейте холодной водой, пусть успокоится, — приказала графиня, — а нам с тобою нужно поговорить…

Через полчаса профессионального допроса она вытрясла всё, что было известно этому бедняге.

Знал он не очень-то много, но главное — участвовал в похищении сына камер-хранителя и назвал дом, в котором его прячут.

Отправив весточку во дворец, откуда скоро должны прибыть королевские дознаватели из Тайной службы, Анастасия оставила его и вир Огастина под присмотром одного из воинов. Приказала троим оставшимся гвардейцам следовать за каретой, вместе с Милодорой, приводившей в порядок пожилого вир Панкраса уселись в закрытый экипаж. Кучер тронул поводья и они, ускоряясь, покатили по улицам столицы.

— Как там Джером? — кусая от волнения губки произнесла принцесса, переживая за брата.

— Не прерживай, с ним отправились трое гвардейцев, да и сам принц не последний мастер клинка в этом королевстве, — положила ей на плечо руку Настя, пытаясь успокоить. — Мы отстаём от них не так сильно, думаю приедем прямо в разгар веселья.

Карета промчалась по широким центральным бульварам, обогнула площадь и въехала в купеческие кварталы. Потом петляла по более узким улочкам, мощённым булыжником — всё-таки район был приличным — повернула у здания высокого серого храма с толпой нищих на ступенях и едва втиснувшись в переулок остановилась у небольшого двухэтажного особняка с дощатым забором и крепкими воротами.

Одна воротина была приоткрыта, возле неё лежал кто-то их охранников в луже крови. Изнутри слышался шум, крики и лязг металла. Девушки поспешили туда, но впереди них во двор уже ворвались гвардейцы, ехавшие верхами.

Вымощенный цветной плиткой круглый двор, обрамлённый аккуратно подстриженной живой изгородью, представлял из себя поле сражения. Трое гвардейцев теснили пятерых противников, ещё несколько лежали замертво или стонали от тяжёлых ран. Принца нигде видно не было, но по тому, что два мёртвых тела валялись прямо у распахнутой двери ведущей в дом, можно догадаться — Джером уже внутри.

Девушки кинулись прямо туда. Каждая в правой руке держала по пистолету, а в левой — тонкие, обоюдоострые кинжалы.

На тренировках обе много работали на развитие левой руки. Это никогда не будет лишним, не отменяя занятий с основным клинком, в правой. Но, пока на двоих у них имелось немного меньше двух сотен патронов девятого калибра, пистолеты являлись гораздо более предпочтительным оружием для девушек. А вот в случаях, когда противник допускает возможность воспользоваться честной сталью, то драгоценный патрон можно и сэкономить.

Просторный высокий холл, полы в котором выложенный узорным мрамором, жёлто-коричневые мраморные колонны, богато украшенные стены и дорогие арочные двери, всё говорило, что хозяева явно не бедствуют. Широкая лестница ведущая на второй этаж, белоснежные с голубыми прожилками ступени которой, были забрызганы крупными каплями свежей алой крови.

— Похоже, тут поднимался раненый, — предположила Милодора, быстро взбегая наверх. — Да, так и есть. Вот он, тут лежит. А Джерома не видно!

— Здесь я! — Отозвался принц, неспешно подходя к сестре, стоящей на верхней площадке лестницы второго этажа. Виновато глянул вниз на Анастасию и грустно сообщил, — сбежал, мерзавец! Пока я внутрь пробивался, он успел забрать, что хотел здесь и через задний выход ушёл.

— Чёрт!! — Ругнулась на земной манер Настя, — а где же сын этого… как его… ну хранителя?

— Не знаю, наверху вроде никого живых не осталось… Может где внизу? Едва ли гренеец решил увезти его с собой — хлопотно слишком, да и нет необходимости. Артефакт то уже у него.

— Вы с Милой осмотрите ещё раз все комнаты наверху, а я тут пройдусь, гляну. Он же не иголка в конце концов, здоровый парень, почти ваш ровесник, как я помню?

— Да графиня, я не слишком близко с ним знаком, но как будто он немного младше меня. Я видел его от силы два-три раза, на приёмах и балах, даже толком не разговаривал.

К этому времени в холл вошли гвардейцы, разобравшись наконец с оказавшими сопротивление защитниками особняка.

— Двое со мной,