быть идеальной, хотя ожидания таковы и были. И эти ожидания привели к тому, что цель эта буквально выбита у меня на спине. А потом я начала побеждать всех… во всем. Вот так все и началось.

Однако Бастиан смотрит на меня не так, как мои сверстники.

В его взгляде нет ни расчета, ни зависти. Любопытство – да. Влечение – да.

Но если бы я сказала ему: «Убирайся» – он бы не стал искать повод остаться. Он бы рассмеялся, а потом ушел – вероятно, навсегда.

Однако написал бы мне пару сообщений. Я не должна быть уверена в этом, но уверена.

У меня такое чувство, что его трудно обидеть. Правда – я не могу даже вообразить такое, что могло бы оскорбить этого парня.

Это… интересно.

В моем мире людей оскорбляет все. Смотрите на них слишком долго – они оскорблены. Не смотрите на них вообще – двойное оскорбление. Когда тебя окружают сильные люди, приходится все время быть начеку, чтобы не переступить тонкую грань. Это утомительно.

– Как ты узнал, что я здесь? – первой нарушаю молчание.

Он устраивается поудобнее на моем пассажирском сиденье.

– Как же, по-твоему, я узнал?

– Владелец магазина. Очевидно, он позвонил тебе.

Бастиан кивает.

– Это нейтральная территория, – говорю я, и мой голос звучит резче, чем хотелось бы.

Его брови сходятся на переносице.

– Нейтральная территория. Но ты ведь не просто сбилась с пути, верно?

Дерьмо. Ладно, значит, он парень, занимающий самое низкое положение, либо не знает, что преступная группировка владеет всем этим городом… и всеми в радиусе трехсот километров.

Это очевидно.

Игнорирую его вопрос и спрашиваю:

– Как ты нашел это место?

– Услышал о нем.

– От кого?

– Ни от кого.

Мои глаза сужаются.

– Ты много таких знаешь?

Он безразлично пожимает плечами.

– Все, кого я знаю, – никто, богатая девочка. У нас что, игра в «сто вопросов»? – спрашивает он и продолжает говорить, не дожидаясь моего ответа: – Мой приятель наткнулся на это место, он сказал, что тут темно и тихо, и вообще это место трудно найти, поэтому я приехал и поговорил с владельцем. Если я появляюсь здесь, он закрывает на это глаза, а взамен…

– Ты платишь ему за молчание.

Он слегка хмурится.

– Я мою его мусорные контейнеры два раза в месяц и прихожу, когда привозят продукты. Старику под семьдесят, у него больное колено. Он ни хрена не может поднять больше пяти килограммов и не может стоять больше двадцати минут. Я помогаю ему, он помогает мне.

Это… мило.

Он мог бы просто пригрозить старику, поскольку тот не находится ни под чьей защитой, но нет. Это честная сделка, и человека не загнали в угол, из которого ему не разрешают выйти без штрафа.

Странный способ ведения бизнеса, но, опять же, интересный.

– Ты когда-нибудь пробовал барбекю?

Он выпучивает глаза от с смены темы, низкий смешок срывается с его губ.

– Да, я пробовал барбекю. – Он снова смеется. – Почему ты… – он замолкает. – Ты никогда не пробовала барбекю, я понял.

Это не вопрос, и я не знаю, почему не хочу ничего объяснять.

Вероятно, потому, что Бастиан выглядит так, будто ему не помешало бы немного железа, которое содержится в солидном стейке, а я человек другого сорта. Мои блюда стратегически спланированы, расписаны и готовятся известными шеф-поварами. Меню почти никогда не повторяется, если мы специально не попросим, что мы и делаем. Иногда.

То же самое и в Грейсон Элит: «В зависимости от вашего профиля и выбранных факультативных занятий мы организуем ваше питание», «вы кормите не тело, вы кормите мозг» – любимая фраза нашего диетолога. Барбекю не подходит по всем параметрам.

Я перекидываю волосы через плечо, и он следит за моим движением.

– Ты голодная?

– Нет.

Он кивает, на мгновение бросает взгляд в окно, и у него между пальцами внезапно появляется косяк.

– Хочешь проголодаться?

Я хочу?

Не уверена, но что я точно знаю, так это то, что мне следует вернуться домой.

Если отец узнает, что я здесь, он не позвонит и не попросит меня приехать – он появится здесь. Два внедорожника впереди и три сзади, и каждый будет забит вооруженной охраной. Он может стрельнуть в Бастиана ради развлечения, и под этим я подразумеваю наиболее вероятный исход событий. Конечно, это не будет смертельный выстрел, он попадет ему в ногу или в колено.

Я так думаю.

В любом случае появись здесь мой отец, Бастиан уйдет отсюда с дыркой в теле, через которую пирсинг не проденешь. Так что, если я собираюсь рискнуть быть пойманной, мне бы лучше сначала накуриться, и это единственная причина, по которой я раскрываю ладонь и принимаю косяк.

Определенно не потому, что я хочу остаться здесь еще немного.

Вместе с ним.

Глава девятая

Бас

НЕБО ЗДЕСЬ ПРОСТО ШИКАРНОЕ. СМОГ НЕ ТАКОЙ густой, и отсюда видны звезды, которые дарят нам всем ложную надежду, что там есть нечто большее, и все, что нам нужно сделать, – это дотянуться до них.

Я и тянусь, складываю несуществующие камни и взбираюсь по бесконечным невидимым лестницам, но ни на шаг не приблизился к тому, чего хочу.

Лучшую жизнь для моей сестры.

Ключ к разгадке того, где находится моя мать.

Мои собственные цели… Какие?

Дело в том, что я – парадокс, уловка-22.

Чертовски беден, но богат мозгами. Беспечный, но осторожный.

У меня черное сердце, но эта штука все еще болит.

Мне не нужна тихая жизнь. Это дерьмо не для меня – не после того, что я сделал и что мне нравится делать. У меня и в мыслях нет найти способ обойти темную сторону своей натуры, потому что она поможет мне достичь того, чего я хочу больше всего.

Моя сестра счастлива в доме, где, я надеюсь, чувствует себя в безопасности.

Она ни разу не упомянула о нашей матери, и я не могу с уверенностью сказать, думает ли она о ней вообще. Скорее всего, нет, поскольку никаких счастливых воспоминаний о ней быть не может.

А я думаю о матери все время. Каждый день и каждую ночь. Мне не удастся почувствовать себя счастливым, пока она все еще где-то коптит небо, свободная и всем довольная. Возможно, она и не прикасалась к нам физически, но она такое же чудовище, каким был наш отец, и я сгораю от желания заставить ее осознать это. Я никогда не был пай-мальчиком, который боится высказаться или вести себя неадекватно.

Я –