не должна.

– Тебя не было три месяца. Ты занималась?

В ответ на меня смотрят затравленные глаза.

– Нет.

– А танцы?

Она отводит взгляд. Это тоже значит «нет».

Я щурюсь и прикусываю щеку, приказывая себе убираться к чертовой матери, и побыстрее.

Чтобы избежать чего-то ненужного, например схватить ее за запястье и притянуть к себе, чтобы обнять. Или сказать ей, что я скучала по ней и рада, что она вернулась.

Но на самом деле я не скучала. Я была бы рада видеть ее, если б все было по-другому, но все так, как есть.

Моя сестра слишком непредсказуема и действует по своей прихоти, в то время как нас учили поступать наоборот.

– Иди к себе и не появляйся, пока тебя не позовут. Встретимся завтра в два часа дня в актовом зале, – говорю ей, прежде чем уйти.

Она не отвечает, и я иду бассейну на нижнем уровне.

Уже в лифте я начинаю раздеваться. Срываю с рук перчатки без пальцев и бросаю их на пол, выдергиваю затычки из ушей и отправляю туда же. За ними летят мой берет и белая жилетка. Снимаю ботинки. Когда я расстегиваю молнию на комбинезоне, стеклянные двери со звоном открываются, и в нос ударяет запах хлорки. У меня мгновенно пересыхает в горле, но я сглатываю и выхожу.

Иду к вышке. Поднимаюсь по ступенькам. Пять метров, семь с половиной… Это не круто.

К черту все.

Десять метров – в самый раз.

Моя грудь предупреждающе сжимается, но я иду.

Подхожу к краю, разворачиваюсь и выгибаю туловище назад. Отталкиваюсь и лечу в воду; воздух свистит у меня в ушах. Полет продолжается какие-то секунды, но на мгновение все исчезает.

Никакого волнения.

Никакого предательства.

Никаких планов, интриг или врагов.

Никакой работы, которую нужно выполнить, хорошая она или плохая.

На огромной скорости я несусь к воде. Мои руки выпрямлены, левая ладонь поверх правой, готовая создать разрыв, позволяя телу войти в воду без всплеска.

Идеально.

Меня выталкивает к поверхности, но, сделав вдох, я снова ныряю в глубину.

Ни о чем не думаю, опускаясь на дно бассейна, мой разум, как и тело, блаженно онемели. Такое чувство, что я парю в невесомости.

Когда мои легкие начинают сжиматься, а бешеный стук в груди дает последнее предупреждение, я поднимаюсь вверх.

Плавание больше не включено в мое официальное расписание. Сегодня вечером не будет концерта, на котором Дельта показала бы безупречное исполнение. Не будет и выставки Бронкс. Ничего не планируется, и никто не возмущается, что таланты губятся на корню.

Как только я принимаю душ и привожу себя в идеальный вид, мы с девочками загружаемся в машину Келвина, и его водитель везет нас на ужин. На середине пути у меня возникает желание оглянуться назад, хотя я точно знаю, что Сай не едет за нами.

Что он вообще может делать во время «отгула»?

Возможно, отец отправил его выполнять какое-то задание или что-то в этом роде, но если это так, то почему именно он? Сай мой телохранитель не просто так, и с учетом угроз, с которыми мы можем столкнуться из-за Бостон, это странное время для его отсутствия.

Келвин выбирает тихий ресторан без дресс-кода и необходимости заказывать столик заранее, поэтому мы ждем, пока освободится место в дальнем углу.

К ужину у меня не появляется очевидного решения проблемы с моей тупой сестрой, которая сразу же утащила свою задницу к себе в комнату и стала ждать, что будет дальше. И еще я думаю, что я была слишком оптимистична, решив, что мы сможем придумать что-нибудь разумное вчетвером.

Вздохнув, я откидываюсь на спинку стула.

– Это бессмысленно, – жалуюсь я. – Моя сестрица затащила нас в дерьмо. Легко и не задумываясь.

Бронкс ухмыляется, а Дельта мягко улыбается.

– Насчет опасности твой отец прав, Роклин, – говорит Келвин, глядя на Бронкс через стол.

Она макает палец в фондю, которое официантка принесла чуть больше пятнадцати минут назад. Слизывает сыр с пальца, казалось бы, не замечая наших взглядов. Но мы-то с Дельтой знаем ее.

Она все видит.

Келвин снова обращает свое внимание на меня.

– Тебе придется поговорить с сестрой, выяснить подробности.

Дельта кивает в знак согласия.

– Без этого мы мало что можем решить.

Застонав, я прижимаю пальцы к вискам.

– Ага. Нам нужно знать ее позицию, чтобы мы могли разобраться и определить, полная это чушь или нет. Но просто чтобы вы знали, ребята… Я ставлю на полную чушь.

За столом раздается смех, и я оглядываясь по сторонам. Мы сидим здесь уже два часа.

– Итак, к чему мы пришли?

Келвин бросает на скатерть несколько купюр и приподнимает бровь.

– Не прикидывайся, что тебе неясно.

Он прав. Я знаю, и это самое неприятное. Но в конце концов мой отец получит то, что хочет.

– Ладно, решено, – кладу на стол тканевую салфетку и поднимаюсь. – Бостон официально переезжает в Грейсон Мэнор.

Ура, мать вашу.

Допиваю остатки шампанского в бокале – пью за надежду, что ее жених не придушит сестрицу, когда обо всем узнает.

К сожалению, это было бы самое простое решение проблемы.

Увы, не сработает.

Вернувшись в поместье, я иду в свое крыло, а затем в свою комнату.

Если жених моей сестры убьет ее за всю эту хрень, тогда мой отец убьет его сестру. И брата. И мать. Для них это не будет неожиданностью – любой, кому хотя бы раз улыбнулась акула Северного округа, согласится, что мой отец – не что иное, как сама месть.

Никто не может причинить вред его семье и выжить.

Проблема в том, что семья Фикиле очень могущественна, и Энцо Фикиле так же безжалостен, как и Райо Ревено.

Кровь за кровь.

Око за око.

Жена на всю жизнь.

Бостон обидела их, и в тот момент, когда до них дойдет, они ответят.

Возврат денег, выплаченных за нее – а они были выплачены, – не решит проблему. В нашем мире это еще больше оскорбит Энцо. Он не беспокоится о деньгах.

Гонорар был скорее формальностью – потому что так положено. Буквально потраченные впустую деньги лежат на счете, которого технически не существует, так что вряд ли кто-то будет ими интересоваться. И в конце концов они достанутся моей сестре.

Истинная сделка подразумевала другое – объединение наших семей, слияние команд Северного и Южного округов раз и навсегда – то, чего еще никому не удавалось достичь. Что-то, к чему восточные и западные банды отнесутся неодобрительно, если это станет достоянием общественности.

Если… Бостон сбежала,