два, он расправился со своими конкурентами, и после этого мужчины вдвое старше его стали съезжаться со всей страны, чтобы преклонить колена у его ног. Буквально – я видела фотки.

Придурки уверены, что мне все дается легко, но они сильно ошибаются. И теперь, как будто у меня и так мало забот, проблема сестры стала моей, но так все и работает, верно? Сильнейший прибирает за слабейшим.

Не представляю, как именно можно замести ее «королевскую оплошность», но я уверена, что у Райо Ревено есть план.

План, в который он меня не посвятит.

Он не может рисковать, а риск связан с тем, что ее увидят в нашем доме, и он сам теперь не может оставаться дома, даже если при нем постоянно дюжина охранников. Чушь собачья – оставлять всех нас в особняке в этой ситуации, но я не могу сказать, что не понимаю его логики.

А еще…

Ладно, к черту его, к черту ее, к черту все.

Глава восьмая

Роклин

КОГДА ТРЕНЕР ПО СТРЕЛЬБЕ ОБЪЯСНЯЕТ, КАК СДЕЛАТЬ ХОРОШИЙ ВЫСТРЕЛ, ОН ОБЫЧНО ГОВОРИТ что-нибудь вроде «вы должны абстрагироваться от всего остального» или «главное – ясный ум». Ага. Это самый простой способ… и именно поэтому в Академии Грейсон Элит нас учат ровно наоборот.

Нас учат позволять хаосу взять верх, утонуть в нем до состояния отчаяния, когда единственный способ глотнуть воздуха, необходимого для того, чтобы выжить, – это убрать человека, который этот воздух отнял.

У меня воздух отняла сестра. Мне не нужно видеть ее – достаточно посмотреть на себя в зеркало; единственное отличие – ее светлые волосы чуть темнее моих.

Вскидываю ружье, прижимаю приклад к щеке и делаю долгий выдох.

– Огонь.

Бегущая цель поражена. Я переношу вес на правую ногу, поставив ее вперед, и мои глаза следят за следующей целью. Поймав ее на мушку, осторожно нажимаю на курок, и глиняный голубь разлетается вдребезги в воздухе… и третий, и четвертый, и каждый последующий.

Меня трясет от злости, и я опускаю ружье, глядя на рассеивающееся облачко дыма.

– Идеально, как всегда, – раздается примерно в десяти метрах позади меня.

Плотно сжимаю губы и шумно выдыхаю через нос, раздраженная еще больше.

– Не надо подкрадываться ко мне, когда у меня в руках ружье. Я ведь могу случайно нажать на курок.

– И допустить единственную ошибку в своем идеальном списке достижений? Не похоже… – Она запинается, когда я резко поворачиваюсь к ней, и на ее лбу образуется складка.

– Следи за собой, сестра, и убирайся отсюда к черту, пока я не унизила тебя больше, чем ты унижаешь нашу семью.

Протискиваюсь мимо нее и передаю ружье Данте, управляющему тренировочной зоной и в Грейсон Мэнор, и в Грейсон Элит.

– Какое тебе дело до семьи?! – кричит она с тревожной настойчивостью. – Я та, кто…

Поворачиваюсь и хватаю сестрицу за горло, прижимая к колонне, прежде чем следующее слово успевает слететь с ее губ. Мои ногти впиваются в ее кожу, от острых кончиков на поверхность выступают капельки крови.

От испуга ее зрачки расширяются, но она даже не пытается освободиться. Она не так слаба физически, как духовно, но она слабее меня, и мы обе это знаем.

Все это знают.

Я не чувствую превосходства. Просто так и есть.

Давлю сильнее, толкая ее назад, хотя она и так уже вплотную прижата к холодному камню. Говорю с яростью:

– Ты списывала на вступительных экзаменах, потому что тебе было не до учебы и ты была недостаточно умна, чтобы постараться. Ты позволила своему парню снять себя на видео в постели, потому что он-де сказал, что хочет забрать частичку тебя с собой за границу. Потом ты заставила папу отрезать частичку его сердца. Ты так отчаянно хотела быть номером один в глазах нашего отца, что согласилась заключить союз с сыном его самого заклятого врага, хотя тебя никто об этом не просил. Ты осознала свою ошибку уже после подписания брачного контракта. И ты сбежала от этого придурка, прекрасно зная, что теперь ты принадлежишь ему. Буквально. Он, черт возьми, купил тебя, Бостон!

Слезы застилают ее глаза, а у меня жжет горло. Я ненавижу это.

Ненавижу, когда она плачет.

Отпускаю ее, и она драматично падает на землю, безудержно кашляя и потирая покрасневшую кожу.

– Не плачь. Ты сама сделала это с собой.

Она кивает, глядя куда угодно, только не на меня.

– Не все могут быть эмоциональными зомби, Коко.

– Хорошо, что одна из нас может, иначе мы обе были бы ослеплены Баленсиагой, не так ли?

Мгновение мы пристально смотрим друг на друга, и я отмечаю ее красоту – кожа у нее стала еще светлее, щеки впали еще больше. Она снова делает это – превращает еду во врага. Ведет войну со своим телом, чтобы подчинить мозг.

– Я попросила отца отправить тебя обратно, но он боится, что, если он сделает это, они вернут тебя к нам в коробке по частям. Чего вы двое, похоже, не понимаете, так это того, что твой побег от них дал им полное право так сделать. И теперь отцу грозит поплатиться головой. Они не позволят оскорбить свою семью. – Я сглатываю желчь, угрожающую подступить к горлу, потому что правда обжигает мой язык, как кислота, и добавляю: – Но и я не позволю оскорбить нашу.

На ее лице появляется облегчение, и она тянется ко мне, но тут же подавляет в себе этот порыв.

– Я могу вернуться в Грейсон Мэнор? – шепчет она.

– Я должна получить одобрение девочек и встретиться с Келвином, чтобы поговорить о том, как это может повлиять на наши дела, если последствия наступят быстрее, чем ожидается. – Она отводит взгляд, чувство вины давит ей на плечи. – Также неплохо было бы обсудить все с Дамиано, поскольку это касается и его. Он одобрил приезд младшей сестры твоего, эм-м, жениха. Ты знала об этом?

Ее зрачки расширяются.

– Она уже здесь?

– Она заканчивает семестр в Париже. Приезжает в следующем.

Бостон растерянно кивает.

Мой взгляд падает на ее точеные руки, на гибкое тело – идеальная балерина. Если, конечно, балерина может быть такой сукой.

На самом деле она не безнадежна. Ну, не больше, чем все мы бываем, когда на нас давят, но она устроила еще то дерьмо, так что определение «сука» уместно. Честно говоря, она самая добрая из нас двоих. Понимающая и заботливая. Но все это делает ее слабее в том смысле, в каком наследница Райо Ревено быть